Представляем вашему вниманию подборку фактов об Аде Лавлейс – первой женщине-программисте.

Имя этой женщины обрело известность только через 100 лет после её смерти. Тем не менее, Ада Лавлейс и сегодня продолжает оставаться в тени коллег-мужчин: о ней нет никаких упоминаний в школьных учебниках, современные авторы не уделяют её личности должного внимания, довольствуясь скудными данными чьих-то дневников и переписок. Мы попытались собрать самые значимые факты её биографии.

• Ада Лавлейс, или Августа Ада Кинг, графиня Лавлейс (Augusta Ada King Byron, Countess of Lovelace) – единственная законнорожденная дочь всемирно известного английского поэта-романтика – Джорджа Байрона . Из-за череды трагических обстоятельств, (одним из которых был развод с матерью Ады – Анны Байрон (урождённой Милбенк)), в 1816 лорд Байрон был вынужден навсегда покинуть Англию. Аде не пришлось больше увидеть своего отца. Помимо нескольких стихотворений, строки, посвящённые Аде, можно найти в 3-ей части «Паломничества Чайльд-Гарольда».
• Мать Ады больше всего боялась того, что дочь унаследует неспокойный нрав отца и страсть к поэзии. Несмотря на все старания матери, Ада переняла эксцентричность отца и тягу к поэзии, но главной её страстью стала . Учителями были известный в то время шотландский математик и логик Август де Морган и Мери Сомервиль , автор перевода «Трактата о небесной механике».
• В 17 лет Ада познакомилась с Чарльзом Беббиджем , создателем первой цифровой вычислительной машины. Несмотря на 24 года разницы в возрасте, Беббидж становится для Ады не просто учителем и коллегой, но и близким другом, поддерживающим её во всех начинаниях.
• В октябре 1842 года вышла статья итальянского инженера Луиджи Манабреа , посвящённая аналитической машине Чарльза Беббиджа. Учёный попросил графиню Лавлейс перевести статью на английский. Ада не просто перевела текст, но и дополнила его своими комментариями, увеличив исходный объём работы в 3 раза.

В комментариях Ады были представлены три первые в мире вычислительные программы , составленные ею для машины Беббиджа:

1. программа для решения двух линейных алгебраических уравнений с двумя неизвестными; при разборе этой программы было впервые введено понятие «рабочих ячеек» (рабочих переменных), и озвучена идея последовательного изменения их содержания;
2. вторая программа была составлена для вычисления значений тригонометрической функции с многократным повторением заданной последовательности вычислительных операций; для этой программы Ада ввела понятие «цикл», одной из фундаментальных конструкций структурного программирования;
3. в третьей программе, предназначенной для вычисления цифр Бернулли, Ада использовала рекуррентные вложенные циклы.

• В комментариях к работе Ада высказала свою догадку о том, что вычислительные операции могут быть применены не только к числам, но и к другим объектам.
• Была замужем за Уильямом Кингом , имела троих детей. Вела светский образ жизни, приятельствовала с Майклом Фарадеем, Чарльзом Диккенсом и другими известными личностями.
• Её записи были заново переизданы в работе Б. И. Боудена «Faster Than Thought: A Symposium on Digital Computing Machines» в 1953 году, что вызвало всплеск интереса к имени Ады Лавлейс.
• Умерла в возрасте 36 лет от онкологического заболевания. Похоронена в семейном склепе Байронов, рядом с отцом.
• В 1979 году Министерство обороны США (US Department of Defense) разработало единый для встроенных систем. Язык получил название «Ада» , в честь Ады Лавлейс.
• Одна из дат празднования дня программиста приходится на 10 декабря – день рождения Ады Лавлейс.

Автоматическая машина Бэббиджа

Литература для ознакомления с работами и биографией Ады Лавлейс :

• Moore, Doris Langley-Levy “Countess of Lovelace: Byron’s Legitimate Daughter”;
• Wade, Mary Dodson “Ada Byron Lovelace: the Lady and the Computer”. 1994. Grades 7-9;
• Toole, Betty A. and Ada King Lovelace “Ada, the Enchantress of Numbers: Prophet of the Computer Age”. 1998;
• Woolley, Benjamin “The Bride of Science: Romance, Reason and Byron’s Daughter”. 2000.

10 декабря названо Днем программиста в честь родившейся также в этот день первой представительницы этой не слишком древней профессии.

Августа Ада Лавлейс родилась 10 декабря 1815 года. Она была единственной дочерью великого английского поэта Джорджа Гордона Байрона (1788 - 1824) и Аннабеллы Байрон, урождённой Милбэнк (1792 - 1860). «Она незаурядная женщина, поэтесса, математик, философ», - писал Байрон о своей будущей жене в 1813 году. Родители ее расстались, когда девочке было два месяца, и больше своего отца она не видела.

Ада унаследовала у матери любовь к математике и многие черты отца, в том числе, близкий по эмоциональному складу характер.
Байрон посвятил дочери несколько трогательных строк в «Паломничестве Чайльд Гарольда», но при этом в письме к своей кузине заранее беспокоился: «Надеюсь, что Бог наградит ее чем угодно, но только не поэтическим даром…
Ада получила прекрасное воспитание. Важное место в нём занимало изучение математики – в немалой степени под влиянием матери. Её учителем был известный английский математик и логик Август де Морган. К 1834 году относится ее первое знакомство с выдающимся математиком и изобретателем Чарльзом Бэбиджем, создателем первой цифровой вычислительной машины с программным управлением, названной им „аналитической“. Бэббидж, который был знаком с леди Байрон, поддерживал увлечение юной Ады математикой. Бэббидж постоянно следил за научными занятиями Ады, он подбирал и посылал ей статьи и книги, в первую очередь по математическим вопросам. Занятия Ады поощряли друзья её семьи – Август де Морган и его жена, супруги Соммервил и другие. Ада посещает публичные лекции Д.Ларднера о машине. Совместно с Соммервилем и другими она впервые посещает Бэббиджа и осматривает его мастерскую. После первого посещения Ада стала часто бывать у Бэббиджа, иногда в сопровождении миссис де Морган. В своих воспоминаниях де Морган так описала один из первых визитов: „Пока часть гостей в изумлении глядела на это удивительное устройство с таким чувством, как говорят, дикари первый раз видят зеркальце или слышат выстрел из ружья, мисс Байрон, совсем ещё юная, смогла понять работу машины и оценила большое достоинство изобретения“

Семейная жизнь Августы Ады сложилась счастливо. В 1835 году Ада Байрон в возрасте девятнадцати лет вышла замуж за 29-летнего лорда Кинга, который впоследствии стал графом Лавлейс. Муж не имел ничего против научных занятий супруги и даже поощрял ее в них. Правда, высоко ценя ее умственные способности, он сокрушался: „Каким отличным генералом ты могла бы стать!“ Супруги Лавлейс вели светский образ жизни, регулярно устраивая приёмы и вечера в своём лондонском доме и загородном имении Окхат-Парк. Замужество Ады не отдалило её от Бэббиджа; их отношения стали ещё более сердечными. В начале знакомства Бэббиджа привлекли математические способности девушки. В дальнейшем Бэббидж нашёл в ней человека, который поддерживал все его смелые начинания. Ада была почти ровесницей его рано умершей дочери. Всё это привело к тёплому и искреннему отношению к Аде на долгие годы.

Ада была маленького роста, и Бэббидж, упоминая о ней, часто называл её феей. Однажды редактор журнала „Examinator“ описал её следующим образом: „Она была удивительна, и её гений (а она обладала гениальностью) был не поэтический, а математический и метафизический, её ум находился в постоянном движении, который соединился с большой требовательностью. Наряду с такими мужскими качествами, как твёрдость и решительность, леди Лавлейс присущи были деликатность и утонченность наиболее изысканного характера. Её манеры, вкусы, образование… были женскими в хорошем смысле этого слова, и поверхностный наблюдатель никогда не смог бы предположить силу и знание, которые лежали скрытыми под женской привлекательностью. Насколько она питала неприязнь к легкомыслию и банальностям, настолько она любила наслаждаться настоящим интеллектуальным обществом.

У супругов Лавлейс в 1836 году родился сын, в 1838 – дочь и в 1839 – сын. Естественно, что это оторвало Аду на время от занятий математикой. Но вскоре после рождения третьего ребёнка она обращается к Бэббиджу с просьбой подыскать ей преподавателя математики. При этом она пишет, что имеет силы дойти так далеко в достижении своих целей, как она этого пожелает. Бэббидж в письме от 29 ноября 1839 года отвечает Лавлейс: “Я думаю, что Ваши математические способности настолько очевидны, что не нуждаются в проверке. Я навёл справки, но найти в настоящее время человека, которого я мог бы рекомендовать Вам как преподавателя, мне не удалось. Я продолжу поиски»

С начала 1841 года Лавлейс серьёзно занялась изучением машин Бэббиджа . В одном из писем к Бэббиджу Ада пишет: «Вы должны сообщить мне основные сведения, касающиеся Вашей машины. У меня есть основательная причина желать этого». В письме от 12 января 1841 года она излагает свои планы: "…Некоторое время в будущем (может быть в течение 3-х или 4-х, а возможно, даже многих лет) моя голова может служить Вам для Ваших целей и планов… Именно по этому вопросу я хочу серьёзно поговорить с Вами". Это предложение было с признательностью принято Бэббиджем. С того времени их сотрудничество не прерывалось и дало блестящие результаты.

В октябре 1842 года была опубликована статья Менабреа, и Ада занялась её переводом. План и структуру примечаний они вырабатывали совместно. Закончив очередное примечание, Ада отсылала его Бэббиджу, который редактировал его, делал различные замечания и отсылал. Работа была передана в типографию 6 июля 1843 года.
Центральным моментом работы Лавлейс было составление программы (чисел) вычисления чисел Бернулли. В комментариях Лавлейс были приведены три первые в мире вычислительные программы, составленные ею для машины Бэббиджа. Самая простая из них и наиболее подробно описанная - программа решения системы двух линейных алгебраических уравнений с двумя неизвестными. При разборе этой программы было впервые введено понятие рабочих ячеек (рабочих переменных) и использована идея последовательного изменения их содержания. От этой идеи остается один шаг до оператора присвоения - одной из основополагающих операций всех языков программирования, включая машинные. Вторая программа была составлена для вычисления значений тригонометрической функции с многократным повторением заданной последовательности вычислительных операций; для этой процедуры Лавлейс ввела понятие цикла - одной из фундаментальных конструкций структурного программирования. В третьей программе, предназначенной для вычисления чисел Бернулли, были уже использованы рекуррентные вложенные циклы. В своих комментариях Лавлейс высказала также великолепную догадку о том, что вычислительные операции могут выполняться не только с числами, но и с другими объектами, без чего вычислительные машины так бы и остались всего лишь мощными быстродействующими калькуляторами.

С 1844 года, Ада Лавлейс всё больше увлекается игрой на скачках, тем более, что сама прекрасно ездила и любила лошадей. На скачках играли и Бэббидж и Вильям Лавлейс, причём Бэббидж интересовавшийся прикладными вопросами теории вероятностей, рассматривал с этих позиций и игру на скачках и искал оптимальную систему игры. Однако и Бэббидж, и муж Ады сравнительно скоро отказались от участия в игре. Но Ада, азартная и упрямая, продолжала играть. Более того, леди Ада сблизилась с неким Джоном Кроссом, который шантажировал ее. Она израсходовала почти все принадлежащие ей средства и к 1848 году сделала большие долги. Потом её матери пришлось погасить эти долги, а заодно и выкупить компрометирующие письма у Джона Кросса. В начале 50-ых годов появлялись первые признаки болезни, унесшей жизнь Ады Лавлейс. В ноябре 1850 года пишет Бэббиджу: «Здоровье моё … настолько плохо, что я хочу принять Ваше предложение и показаться по приезде в Лондон Вашим медицинским друзьям». Несмотря на принимаемые меры, болезнь прогрессировала и сопровождалась тяжёлыми мучениями. 27 ноября 1852 года Ада Лавлейс скончалась, не достигнув 37 лет. Вместе с выдающимся интеллектом отец передал ей и эту страшную наследственность - раннюю смерть - поэт умер в таком же возрасте… Она была погребена рядом с отцом в фамильном склепе Байронов.

Успехи давались ей с большим напряжением и не без ущерба для здоровья. Немногое удалось сделать за свою короткую жизнь Августе Аде Лавлейс. Но то немногое, что вышло из-под ее пера, вписало ее имя в историю вычислительной математики и вычислительной техники как первой программистки. В память об Аде Лавлейс назван разработанный в 1980 году язык АДА – один из универсальных языков программирования. Этот язык был широко распространён в США, и Министерство Обороны США даже утвердило название “Ада”, как имя единого языка программирования для американских вооруженных сил, а в дальнейшем и для всего НАТО.
Так же в честь Ады Лавлейс названы в Америке также два небольших города - в штатах Алабама и Оклахома. В Оклахоме существует и колледж ее имени.

(Джордж Гордон Байрон) - было 27 лет, и в этом возрасте он обрёл большую популярность в Англии благодаря своим стихам. Ее мать, Аннабелла Милбэнк, 23-летняя сторонница прогрессивных взглядов, унаследовала титул баронессы Вентворт. Её отец сказал, что назвал её Адой, потому что это имя краткое, древнее и певучее.

Родители Ады - эдакий этюд противоположностей. Байрон вёл бурную жизнь, и, пожалуй, стал самым ярким «плохишом» (top bad boy) 19-го века - с тёмными эпизодами из детства и отрочества и большим количеством романтических и прочих историй. Помимо стихосложения и попрания социальных норм своего времени, он часто вытворял что-то необычное: держал ручного медведя в своей комнате во время учебы в Кембридже, например, или жил с поэтами в Италии и «пятью павлинами на парадной лестнице» (цитата одного из знакомых Байрона), писал учебник по армянской грамматике, и, если бы он не умер так рано, вёл бы войска в греческой войне за независимость (о чём напоминает большая статуя в Афинах), несмотря на полное отсутствие военной подготовки.

Аннабелла Милбэнк была образованной, религиозной и весьма правильной женщиной, увлеченной реформами и добрыми делами, которую Байрон прозвал «Принцессой параллелограммов». Её брак с Байроном продержался совсем недолго, и развалился, когда Аде было всего 5 недель; Ада больше никогда не видела своего отца (хоть он и держал её фотографию на своем столе и упоминал её в своей поэзии). Он умер в возрасте 36 на пике своей славы, когда Аде было 8 . Был огромный шум вокруг него, породивший сотни книг и «священную войну» между сочувствующими Леди Байрон (как представляла себя мать Ады) и самому Байрону, которая длилась целый век, если не больше.

Ада провела своё детство обособлено на арендованных усадьбах своей матери, с гувернантками, воспитателями и своей кошкой - миссис Пафф. Её мать часто отсутствовала по разным (довольно дурацким) причинам, связанными с оздоровительными мероприятиями, обеспечила Аде насыщенную систему образования со многими часами занятий и упражнениями по самоконтролю. Ада изучала историю, литературу, языки, географию, музыку, химию, шитье, скоропись и математику (преподаваемую отчасти с эмпирическим подходом) до уровня элементарной геометрии и алгебры. Когда Аде было 11, она отправилась с матерью и окружением в годовое путешествие по Европе. Когда она вернулась, она была весьма увлечена в изучении того, что она назвала флайологией , размышляя о том, как можно воспроизвести полет птицы с помощью паровых машин.

Потом Ада заболела корью (и, возможно, энцефалитом), проведя в итоге 3 года прикованной к постели и в плохом здравии. Она успела полностью выздороветь к моменту, когда, согласно обычаям общества того времени, девушкам следовало вливаться в социум: ближе к 17 она уехала в Лондон. 5 июня 1833 года, спустя 26 дней после того, как она была «представлена при Дворе» (т. е. встретила короля), она была на приёме у 41-летнего Чарльза Бэббиджа (чей старший сын был ровесником Ады). Очевидно, она очаровала хозяина, и он пригласил ее вместе с матерью на показ своей недавно созданной разностной машины: 60-ти сантиметровая в высоту штуковина на ручном управлении с двумя тысячами латунных компонентов, которую сейчас можно увидеть в музее науки в Лондоне:

Мать Ады назвала ее «думающей машиной», и затем сообщила, что она может находить корни квадратных уравнений, а так же возводить некоторые числа во вторую и третью степень. Это событие изменило жизнь Ады.

Чарльз Бэббидж

Какова история Чарльза Бэббиджа? Его отец был успешным и предприимчивым ювелиром и банкиром. После различных школ и частных преподавателей Бэббидж отправился в Кембридж, где изучал математику, но вскоре загорелся идеей о модернизации принятых там подходов к математике, и вместе со своими друзьями (дружба коих продлилась всю жизнь) Джоном Гершелем (сын первооткрывателя Урана) и Джорджем Пикоком (ставшим в последствии первопроходцем в абстрактной алгебре), основал Аналитическое сообщество (которое впоследствии стало именоваться Кембриджским философским сообществом), чтобы продвигать такие реформы, как, скажем, замену точечной нотации Ньютона (Британская) в вычислениях на Лейбницовскую (Континентальную), основанную на функциях.

Бэббидж закончил Кембридж в 1814 году (за год до рождения Ады Лавлейс) и уехал со своей женой жить в Лондон, где реализовывался на научной и общественной сцене. У него не было работы как таковой, однако он читал лекции по астрономии и написал несколько хорошо принятых статьей в различных математических областях (функциональные уравнения, бесконечные произведения, теория чисел и т. д.), и поддерживался отцом и семьей своей жены.

В 1819 году Бэббидж посетил Францию и узнал о крупномасштабном правительственном проекте по созданию таблиц логарифмов и тригонометрических функций. Математические таблицы в те дни имели большую значимость в военной и коммерческой областях, использовались в науке, финансах, инженерных расчетах, навигации. Часто говорилось о том, что ошибки в таблицах могут посадить корабли на мель и разрушить мосты.

Вернувшись в Англию, Бэббидж вместе с Гершелем основал проект по созданию таблиц для их нового астрономического сообщества, и, в попытках проверить эти таблицы, говорят, Бэббидж воскликнул: "Молю Бога, пускай эти таблицы будут получены силой пара! ", что и ознаменовало начало его труда длинною в жизнь в попытке механизировать создание этих таблиц.

Уровень развития этой области

Механические калькуляторы были и задолго до Бэббиджа . Паскаль сделал таковой в 1642 году, и сейчас мы знаем, что и в античные времена был по крайней мере один. Но во времена Бэббиджа такие машины были большой редкостью и недостаточно надежными для регулярного использования. Таблицы создавались людьми - вычислителями (это была профессия), работа распределялась по команде, а самые низкоуровневые вычисления основывались на оценке многочленов (скажем, разложением в ряд) с использованием разностного метода.

Бэббидж мыслил, что может быть такое устройство - разностная машина - которая сможет вычислять любой многочлен до определенной степени посредством разностного метода, которая затем будет автоматически выдавать результат, сводя человеческий фактор, тем самым, к нулю.

(Музей истории науки)

К началу 1822-го 30-летний Бэббидж изучал различные виды механизмов, создавая прототипы и мысля о том, какой может быть разностная машина. Астрономическое сообщество, в котором он был соучредителем, наградило его медалью за идею, а в 1823 году британское правительство согласилось предоставить финансирование для создания подобной машины.

В 1824-ом Бэббидж слегка отклонился от темы со своей идеей о компании по страхованию жизни, для которой он сделал множество расчетных таблиц. Однако он оборудовал мастерскую в своей конюшне (в своем «гараже») и продолжил прорабатывать идеи о том, как реализовать разностную машину с использованием компонентов и инструментов его времени.

В 1827-ом таблица логарифмов, составленная вручную, наконец была закончена, после чего переиздавалась в течение приблизительно ста лет. Бэббидж напечатал эти таблицы на желтой бумаге, преследуя мысль, что это уменьшит количество ошибок при пользовании ими. (Когда я учился в начальной школе, таблицы с логарифмами были все еще самым быстрым способом для вычисления произведений).

Кроме того, в 1827 году умер отец Бэббиджа, оставив ему в наследство около ста тысяч фунтов стерлингов, что приблизительно равно $14 000 000 в современном выражении, и эти деньги обеспечили жизнь Бэббиджа до конца его жизни. В том же году, однако, умерла и его жена. Она оставила его с восемью детьми, из которых только трое дожили до совершеннолетия.

Подавленный смертью жены, Бэббидж отправился в путешествие по континентальной Европе, и, под впечатлением от увиденных научных достижений, написал книгу - Размышления об упадке науки в Англии - которая породила резкую критику Королевского общества (членом которого он являлся).

Пускай и часто отвлекаясь, Бэббидж продолжал работать над разностной машиной, производя тысячи страниц с заметками и чертежами конструкций. Он был весьма хорош в создании чертежей и экспериментов с механизмами. Но в управлении нанятыми им инженерами он был не очень силен, равно как и в управлении финансами. Тем не менее, к 1832-му небольшой рабочий прототип разностной машины (без печатающего устройства) был успешно завершен. И это было именно то, что Ада Лавлейс увидела в июне 1833-го.

(Музей науки /библиотека изображений Наука и Общество)

Возвращаемся к Аде

Пожалуй, именно после того, как Ада увидела разностную машину, в ней проснулся интерес к математике. Она познакомилась с Мэри Сомервилль - переводчиком Лапласа и известным толкователем науки, и, частично под её влиянием, вскоре стала с энтузиазмом изучать работы Евклида. 1834-ом Ада приняла участие в благотворительной поездке по фабрикам северной Англии, устроенной её матерью, в результате чего оказалась под впечатлением от имеющихся у них образцов высокотехнологичного по меркам тех времен оборудования.

По возвращению Ада обучала математике некоторых дочерей подруг её матери. Она продолжала вести занятия по почте, отмечая, что это может быть "началом математической переписки на многие годы между двумя леди высшего ранга, которая, без сомнений, в дальнейшем может быть опубликована как наставление человечеству (mankind) или женской его части (womankind - игра слов; man и как человек, и как мужчина) ". В письмах Ады не содержалось сложной математики, однако выражалась она весьма ясно, сопровождая письма наставлениями вроде «никогда не стоит ограничиваться косвенным доказательством, если можно привести прямое .» (Многое, что в переписке Ада приводила подчеркнутым, здесь представлено курсивом).

Бэббидж, пожалуй, поначалу недооценил Аду, пытаясь заинтересовать её в игрушкой, представляющую из себя механическую куклу (Silver Lady automaton toy ), которую он демонстрировал на своих приемах. Но Ада продолжала общение с Бэббиджем и Сомервилль - как по отдельности, так и вместе. И вскоре Бэббидж посвятил её во множество тем, в том числе в проблему финансирования государством его проекта по созданию разностной машины.

Весной 1835 года, когда Аде было 19, она встретила 30-летнего Уильяма Кинга (или, если быть точным, лорда Уильяма Кинга). Он был другом сына Мэри Сомервилль, обучался в Итоне (в той же школе, в которую я пошел 150 лет спустя) и Кембридже, а затем был государственным служащим, впоследствии на форпосте Британской империи на греческих островах. Уильям, похоже, был точным, добросовестным и порядочным человеком; быть может, немного жестким. Но, в любом случае, у Ады с ним быстро все закрутилось, и 8 июля 1835 года они поженились, не оглашая этого до последней минуты, боясь огласки и излишнего внимания прессы.

Следующие несколько лет жизни Ады, кажется, посвящены воспитанию троих детей и управлению крупным хозяйством, хотя она уделяла некоторое время верховой езде, обучению игры на арфе и математике (в том числе таким темам, как сферическая тригонометрия). В 1837 году королева Виктория (коей было тогда 18) взошла на престол, и, как член высшего общества, Ада встретилась с ней. В 1838 году, в связи со своей государственной службой, Уильям был удостоен графского титула, и Ада стала графиней Лавлейс.

(Powerhouse Museum в Сиднее)

Спустя несколько месяцев после рождения третьего ребенка в 1839 году, Ада с серьезным настроем вернулась к математике. Она сказала Бэббиджу, что хочет найти в Лондоне наставника по математике, попросив при этом не упоминать её имя - вероятно, боясь огласки.

В переписке с Бэббиджем Ада проявила интерес к дискретной математике и удивлялась, к примеру, тому, что пасьянс "можно свести с математическим формулам и решить ". Но в соответствии с традициями математического образования того времени (кои распространяются и на наше время), де Морган обучал Аду математическому анализу.

(Британская библиотека)

Её письма к де Моргану касательно исчисления не особо отличались от таковых для студентов, изучающих математический анализ в наши дни, однако были чем-то весьма необычным для времён викторианской Англии. Даже многие из заблуждений такие же, хотя Аду больше обычного задевали неудачные обозначения в вычислениях ("почему нельзя умножить на dx? " и т. д.). Ада была упорной ученицей, и, казалось, с удовольствием погружалась в глубины математики. Она была рада открытию в себе математических способностей и высокой их оценке де Морганом. Она поддерживала связь с Бэббиджем, и в один из его визитов (в январе 1841 года, когда ей было 25 лет), она очаровательно сказала тогда 49-летнему Бэббиджу «Если вы катаетесь на коньках , обещайте принести коньки в Оккам; это самое модное место сейчас, которое обязательно нужно посетить».

Отношения Ады с матерью были весьма сложными. Со стороны казалось, что Ада относится к матери с большим уважением. Но, кажется, она постоянно сталкивалась с попытками своей матери контролировать её и манипулировать ею. Мать Ады часто жаловалась на свое здоровье, причитала о том, что вот-вот умрет (но на самом деле она дожила до 64 лет). Она часто критиковала Аду по вопросам воспитания детей, ведения домашнего хозяйства, поведения в обществе. Но 6 февраля 1841-го Ада имела достаточно уверенности в себе и своих занятиях математикой, чтобы написать весьма подробное письмо своей матери о своих мыслях и стремлениях.

Она писала: "Я считаю себя обладателем очень редкой комбинации качеств, идеально подходящих для того, чтобы сделать меня первооткрывателем скрытых реалий природы ." Она рассказывала о своих амбициях в создании великого, о своей «неуемной и беспокойной энергии», которой, по её мнению, она нашла приложение. И говорила о том, что после 25 лет она стала менее «скрытной и подозрительной» по отношению к ней.

Но спустя три недели её мать рассказала о том, что ещё до рождения Ады у Байрона и его сводной сестры появился ребенок, и эта новость выбила ее из колеи. Инцест в те времена в Англии не был чем-то противозаконным, но это был скандал. Аде было трудно это принять, и на некоторое время она отдалилась от математики.

У Ады периодически возникали проблемы со здоровьем, а в 1841 году, видимо, ситуация ухудшилась, и она начала систематически принимать опиаты. Она очень хотела преуспеть в чём-то, и начала думать, что, возможно, она должна посвятить себя музыке и литературе. Но её муж Уильям, похоже, отговорил её от этой идеи, и в конце 1842 она вернулась к математике.

Возвращаясь к Бэббиджу

Чем же Бэббидж занимался всё это время? Самыми разными вещами и с переменным успехом.

После нескольких попыток он смог утвердиться на должность лукасовского профессора математики в Кембридже, однако в последствии он там особо и не бывал. Тем не менее, он написал, как впоследствии оказалось, весьма важной книгой - Экономику технологий и производства (On the Economy of Machinery and Manufactures), в которой рассказывалось о том, как распределять производственные задачи (вопрос, который на самом деле возник в связи с вычислениями математических таблиц).

В 1837 году он занимался популярной в те времена естественной теологией, добавив свой Девятый Трактат Бриджуотера в серию трактатов, написанных другими людьми. Центральный вопрос звучал как-то так: "Являются ли доказательством существования Бога какие-то наблюдаемые особенности природы и окружающей среды? " Книгу Бэббиджа довольно трудно читать (и переводить!); возьмём, к примеру, цитату: “Понятия, которые мы черпаем из задумок и планов, рождаются из сравнения наших наблюдений за творением других сущих со стремлениями, в которых мы видим наши собственные начинания. ” (“The notions we acquire of contrivance and design arise from comparing our observations on the works of other beings with the intentions of which we are conscious in our own undertakings.”)

Явно резонируя с некоторыми мыслями из моей работы , вышедшей 150 лет спустя, он рассуждает о взаимосвязях между механическими процессами, законами природы и свободной волей. В своей книге он утверждает, что "сложные расчеты могут осуществляться с помощью механических средств ", но потом продолжает утверждать (приводя весьма слабые примеры), что механический двигатель может производить последовательности чисел, демонстрирующие неожиданные изменения, сравнивая это с чудом.

Бэббидж пробовал свои силы в политике, дважды баллотировался в парламент с ориентированной на промышленность программой, однако не смог победить на выборах, частично из-за претензий по злоупотреблениям в обращении с казенными деньгами, выделенными на разностную машину.

Бэббидж продолжал устраивать приемы по высшему разряду в своём доме в Лондоне, завлекая таких светил таких, как Чарльз Диккенс , Чарльз Дарвин , Флоренс Найтингейл , Майкл Фарадей и герцог Веллингтон , коего часто сопровождала его престарелая мать. Но даже несмотря на то количество званий и почестей, которые перечислялись в шесть строк после его имени, его сильно огорчало, как он считал, отсутствие признания.

Центром всего этого была судьба разностной машины. Бэббидж нанял лучших инженеров своего времени для построения машины. Но, по каким-то причинам, несмотря на десять лет работы и множество высокоточных станков и инструментов, машина так и не была построена. Вернёмся к 1833 году; вскоре после встречи с Адой, Бэббидж попытался взять проект под полный свой контроль, но в результате главный инженер вышел из проекта и настаивал, что ему полагаются все чертежи разностной машины, даже выполненные самим Бэббиджем.

Но в то время Бэббидж считал, что у него наверняка лучшее представление о будущем этой машины. Вместо машины, которая бы просто вычисляла разности, он представлял себе "аналитическую машину ", которая поддерживала бы множество различных операций, которые можно было бы задавать в некоторой запрограммированной последовательности. Сперва он представлял себе машину, которая вычисляет какие-то определенные формулы, однако в дальнейшем он добавлял новые возможности, как, к примеру, условия, и объяснял, зачастую предлагая весьма изящные пути, как с помощью механизмов реализовать тот или иной функционал. Но, что самое главное, он понял, как контролировать шаги вычислений с помощью перфокарт , подобных тем, что были изобретены в 1801 году Жаккардом для задания шаблонов шитья на ткацких станках.

(Музей истории науки)

Бэббидж создал несколько очень сложных конструкций, и сейчас представляется, что они прекрасно могли бы работать. Но вернемся в 1826-ой год, когда Бэббидж изобрел то, что назвал "Механической нотацией ". Её цель заключалась в символьном представлении операций механизмов так же, как математическая нотация описывает операции в математике.

К 1826-му году Бэббидж был сильно подавлен тем, что люди не оценили его изобретение. Без сомнений, люди не понимали его, поскольку даже сейчас не ясно, как работают его изобретения. Но, по всей видимости, это было его величайшим изобретением, конструкцию и принципы работы которого он смог описать весьма подробно.

Проект Бэббиджа по созданию разностной машины стоил британской короне £17 500, что в сегодняшних деньгах около $2 000 000. Это была весьма скромная сумма по сравнению с другими государственными расходами, но проект, в силу своей необычности, был широко обсуждаем. Бэббидж любил подчеркивать, что, в отличие от многих своих современников, он не получал за свою работу деньги от правительства (за исключением платежей на модернизацию его мастерской в пожаробезопасную и пр.). Он также утверждал, что потратил £20 000 из собственных средств - большую часть своего состояния (не совсем понимаю, откуда это число) в свои различные проекты. И он продолжал предпринимать попытки в получении дополнительной поддержки от государства, наметив план для своей разностной машины №2, которая требовала лишь 8000 частей вместо 25 000.

К 1842 году правительство сменилось, и Бэббидж настаивал на встрече с новым премьер-министром (Робертом Пилом), но у него это не вышло, что его сильно разозлило. В парламенте идея финансирования разностной машины, в конце концов, просела под весом шуток на тему ее использования. (Стенограммы дебатов о разностной машине весьма очаровывают, особенно, когда доходит до обсуждений её возможных применений для государственной статистики, что входит в удивительный резонанс с сегодняшними вычислительными возможностями Wolfram|Alpha .)

Статья Ады

Несмотря на отсутствие поддержки в Англии, идеи Бэббиджа обрели некоторую популярность в другом месте, и в 1840 году Бэббидж был приглашен для чтения лекций по аналитической машине в Турин, где был удостоен почестей от итальянского правительства.

Бэббидж никогда не публиковал сколь нибудь подробный обзор разностной машины, и совсем ничего не писал об аналитической машине. Но он рассказывал об аналитической машине в Турине некому Луиджи Менабреа - 30-летнему военному инженеру, который 27 лет спустя стал премьер-министром Италии (а так же внес свой вклад в становление структурного анализа в математике).

В октябре 1842 года Менабреа опубликовал статью на французском языке, основанную на своих заметках. Когда Ада увидела его статью, она решила перевести её на английский язык и представить её в британском издании. Много лет спустя Бэббидж говорил, что предложил Аде написать свою собственную работу об аналитической машине, на что она ответила, что эта мысль не приходила ей в голову. Тем не менее, в феврале 1843 года Ада решила сделать перевод и добавить к нему обширные примечания.

Последующие месяцы она очень усердно работала над этой темой, ведя практически каждодневный обмен письмами с Бэббиджем (несмотря на наличие и других «неотложных и неизбежных встреч»). И хотя в те времена письма отправлялись по почте (которая приходила по 6 раз в день в Лондоне в те времена), или отправлялись с гонцом (Ада жила примерно в миле от Бэббиджа, когда жила в Лондоне), они были весьма похожи на современные e-mail, коими обмениваются участники проекта, за исключением того факта, что дело это происходило в викторианской Англии. Ада задает Бэббиджу вопросы; он отвечает; она что-то объясняет; он комментирует это. Очевидно, что она была в подчинении, но чувствовалось, что она весьма раздражалась, когда Бэббидж, к примеру, пытался внести свои собственные коррективы в её рукописи.

Очень увлекательно читать письма Ады о том, как она работает над отладкой её системы вычислений чисел Бернулли: "Мой дорогой Бэббидж. Я весьма растеряна, столкнувшись с этими числами, так что у меня нет возможности разобраться со всем сегодня… Так что я возвращаюсь к верховой езде. Tant mieux (тем лучше – фр.). " Позже она писала Бэббиджу: "Я работала не переставая весь день, при том весьма успешно. Вы будете чрезвычайно очарованы получившимися таблицами и диаграммами. Они были сделаны с особой точностью, а все указатели собраны весьма подробно и скрупулезно. " Затем она добавила, что Уильям (или «Лорд Л.», как она его называла) "весьма любезно обвел всё для меня в чернилах. Мне нужно было вначале сделать всё карандашом... "

Посмотреть иллюстрации...

Похоже, именно Уильям предложил ей подписать перевод и примечания. Как она писала Бэббиджу: "Это не было моим желанием – подписываться, в то же время я хотела добавить нечто, что помогло бы меня идентифицировать, связать этот текст с будущими работами, подписанными как A.A.L. " (Ада Августа Лавлейс).

К концу июля 1843 года Ада почти закончила работу над своими записями. Она гордилась ими, равно как и Бэббидж весьма лестно о них отзывался. Но Бэббидж хотел ещё кое что: добавить анонимное предисловие (написанное им), в котором говорится о том, как британское правительство не смогло поддержать проект. Аде показалось это плохой идеей. Бэббидж настаивал, говоря, что без предисловия публикацию следует изъять. Ада была в ярости, и сказала об этом Бэббиджу. В конце концов, появился перевод Ады, подписанный как «A.A.L.» и без предисловия, содержащий ее заметки в главе «Примечания переводчика».

Ада с большой радостью отправила своей матери копию статьи, объясняя, что "никто не может оценить масштаб проблемы и бесконечный труд, который требует перепроверка всех математических формул для печати. Это радостная перспектива, ведь, получается, многие сотни и тысячи подобных формул в той или иной степени выйдут из-под моего пера ". Она говорила, что её муж Уильям увлеченно раздавал копии своим друзьям, а так же писала, что "Уильям представляет меня в столь праведном свете, что никто другой не смог с ним сравниться в этом. А так же он говорил мне, что моя работа хорошо сказалась на его репутации. "

В течение нескольких дней всё общество обсуждало публикацию Ады. Она объяснила матери, что они с Уильямом "отнюдь не стремились сделать это в тайне, но в то же время не хотели, чтобы важность этого события была преувеличенной и переоцененной ". Она видела себя как в роли успешного интерпретатора и толкователя работ Бэббиджа, представляя их в более ясном свете.

И пусть предисловие Бэббиджа не было хорошей идеей, однако именно оно сподвигло Аду написать ему 14 августа 1843-го весьма захватывающее и очень откровенное 16-страничное письмо. (В отличие от своих обычных писем на маленьких сложенных страницах, это размещалось на больших листах.) В нём она объясняет, что, он зачастую «неявный» в своих речах, а она сама «всегда явная функция от х». Она говорит, что «Ваши дела глубоко занимали и занимают как меня, так и Лорда Лавлейс… И, так получилось, что у меня есть на Вас планы...» Затем она переходит к вопросу: «Если я представлю Вам на один-два года весьма достойное предложение по созданию Вашей машины … будет ли какой-то шанс в допущении меня… к управлению этим делом; это позволит Вам полностью сосредоточиться непосредственно на работе...»

Другими словами, она предлагала взять на себя роль управляющего, а Бэббиджу стать техническим директором. Это было непросто, особенно учитывая личность Бэббиджа. Но она умело делала своё дело, и в рамках этого она рассказала об устройстве своих мотивов. Ада писала: «Мой собственный непреложный принцип заключается в стремлении любить истину и Бога более славы и почета ...», в то время как Ваша «любовь к истине и Богу… затмевается стремлением к славе и признанию .» Но далее поясняла: «Не была бы я собой, если бы отрицала влияние на себя амбиций и жажды славы. Ни одна живая душа не проникалась этим более, чем я... и я, конечно, не стала бы обманывать себя или других, делая вид, что это вовсе не важный мотив и составляющая моего характера и натуры.»

А письмо закончила так: «Интересно, продолжите ли Вы работу со своей волшебницей (lady-fairy)?»

На следующий день в полдень она снова написала Бэббиджу с просьбой в помощи над «окончательной редакцией.» Затем она добавила: «Сегодня утром Вы получили мое длинное письмо. Возможно, Вы больше не захотите иметь дело со мной. Но я надеюсь на лучшее...»

(Нью-Йоркская публичная библиотека)

В 5 часов вечера того же дня Ада была в Лондоне и писала своей матери: «Я не понимаю, как обернётся дело с Бэббиджем… Я писала ему… весьма конкретно, представив ему мои собственные условия… Он столь убеждён в преимуществе своего верховенства, что наверняка откажется; хотя я требовала от него пойти на сильные уступки. Если он примет мое предложение, то мне, пожалуй, нужно будет заняться его положением и довести его машину до завершения (однако, исходя из того, что я видела в отношении него и его привычек в последние три месяца, мне кажется, что это едва ли произойдет, по крайней мере, если кто нибудь на него сильно не повлияет и не вынудит). Порою он сверх меры неорганизован и бессистемен. Я готова заниматься им течение последующих трех лет, если увижу достойные шансы на успех».

На копии письма Ады Бэббиджу он написал: «Видел AAL сегодня утром и отказался от всех ее предложений.»

Тем не менее, 18 августа Бэббидж писал Аде о том, что принесёт записи и чертежи, когда в следующий раз к ней наведается. На следующей неделе Ада писала Бэббиджу: «Мы весьма рады Вашему (несколько неожиданному ) предложению» (после долгого визита к Аде и её мужу). После Ада писала матери: «Бэббидж и я, полагаю, в лучших отношениях сейчас, чем когда-либо. Я никогда не видела его столь милым, столь благоразумным и в таком добром духе! „

Затем, 9 сентября Бэббидж писал Аде, выражая своё восхищение ею и (лестно) называл её “заклинательницей числа» и «моя дорогая и восхитительная толковательница». (Да, часто его неверно цитируют, он написал «числа», а не «чисел»).

На следующий день Ада ответила Бэббиджу: «Вы отважный человек, что допустили к руководству над Вами Вашу волшебницу!», а Бэббидж в следующем письме подписался как «Ваш покорный слуга». И в своём письме матери Ада описывала себя как "верховную жрицу разностной машины Бэббиджа ".

После статьи

Но, к сожалению, всё вышло не так, как ожидалось. Какое-то время Ада занималась семейными и домашними делами, заброшенными в период, когда она была сосредоточена на своих записях. Но после её здоровье сильно пошатнулось, и она многие месяцы потратила на докторов и различных «целителей» (её мать предложила ей «месмеризм», то есть гипноз).

Тем не менее, она всё ещё восхищалась наукой. Ада общалась с Майклом Фарадеем , который прозвал ее "восходящей звездой науки". Она говорила о своей первой публикации как о "своём первенце ", «в красках и с подтекстами (весьма неявно выраженными) о своих весьма общих и обширных метафизических представлениях». Она писала: «Он (её труд; она его называет „Он“ – прим.) станет (как я надеюсь) прекрасным главой большой семьи с большим количеством братьев и сестер».

Когда её примечания были опубликованы, Бэббидж сказал: «Вам следует написать свою собственную статью. Однако, если немного повременить, то её можно сделать ещё более прекрасной». Но в октябре 1844 года Дэвид Брюстер (изобретатель калейдоскопа, среди прочего) решил написать об аналитической машине, и Ада спросила, что, возможно, Брюстер может предложить для неё другую тему, сказав при этом: "Я думаю, что некоторые темы из области физиологии могли бы мне подойти; впрочем, как и любые другие ."

И в самом деле, в том же году она писала своему другу (который был также её адвокатом и сыном Марии Сомервилль): «Я не считаю, что структуры головного мозга менее подвластны математикам, нежели движения и свойства звёзд и планет ; вполне, если выбрать для их рассмотрения правильную точку зрения. Я хотела бы оставить последующим поколениям вычисляемую модель нервной системы .» Впечатляющее видение, и это за 10 лет до того, как, например, Джордж Буль поднял вопрос касательно подобных вещей .

Как Бэббидж, так и Мэри Сомервилл начинали свою научныю карьеру с переводов, и она видела для себя такой же путь, говоря, что, возможно, её следующими работами будут обзоры Уэвелла и Ома , и что она вообще в конечном итоге может стать "пророком от науки ".

Конечно, у неё были и преграды. Как, например, то, что у женщин в те времена не было доступа к библиотеке Королевского общества в Лондоне, хотя её муж, частично благодаря её усилиям, являлся членом этого общества. Но самая серьезная проблема по-прежнему заключалась в здоровье Ады. У неё было множество проблем, хотя в 1846 году она все ещё говорила с оптимизмом: «Нужны лишь ещё год или два терпения и занятий своим здоровьем. »

Также были и проблемы с деньгами. У Уильяма был нескончаемый ряд сложных и часто довольно инновационных строительных проектов (кажется, он особенно интересовался башнями и тоннелями). И с просьбой о финансировании они вынуждены были обратиться к матери Ады, с которой зачастую сложно было иметь дело. Дети Ады уже входили в подростковый возраст, и ей приходилось уделять им много времени.

Между тем, у неё были хорошие отношения с Бэббиджем, она стала видеть его чаще, хотя в своих письмах она рассказывает о собаках и домашних попугаях чаще, чем об аналитической машине. В 1848 году у Бэббиджа была опрометчивая идея в создании машины, играющей в крестики-нолики, для проведения тура по стране с целью сбора денег на его проекты. Ада его отговорила. Центром идеи Бэббиджа была встреча с принцем Альбертом для обсуждения его машин, но этого так и не произошло.

Уильям тоже публиковался. У него уже были краткие работы с такими названиями, как «метод выращивания фасоли и капусты на одной и той же земле» и «О свекле сорта Мангольд» . Но в 1848 году он написал ещё одну статью, сравнивая производительность сельского хозяйства Франции и Англии, основываясь на подробных статистических данных, с замечаниями наподобие "Легко показать, что французы не просто намного хуже англичан, но и то, что сейчас они питаются даже хуже, чем в самые плохие времена империи. "

1850-ый стал важным годом для Ады. Она и Уильям переехали в новый дом в Лондоне, в результате усилив своё присутствие на лондонской научной сцене. Она была под сильным впечатлением после того, как впервые посетила дом семьи её отца на севере Англии, из-за чего у неё с матерью возник спор. Затем она увлеклась ставками на скачки и потеряла на этом некоторую сумму. (Нельзя не сказать, что это было в её или Бэббиджа стиле - разработать какую-нибудь математическую схему для ставок, но нет никаких доказательств, что они этим занимались.)

В мае 1851-го открылась всемирная выставка в Хрустальном дворце в Лондоне. (Когда Ада решила посетить её в январе, Бэббидж ей писал: "Молю, наденьте шерстяные чулки, обувь на пробковой подошве и любые другие вещи, которые сохранят Вас в тепле. ") Выставка демонстрировала передовые проявления викторианской науки и техники, и Ада, Бэббидж и их научный круг общения были под впечатлением (хотя Бэббидж и ожидал большего). Бэббидж раздавал листовки по своей механической нотации в больших количествах. Уильям получил премию за решение в области производства кирпичей.

Однако за этот год ситуация со здоровьем Ады стала совсем тяжелой. Какое-то время её врачи просто советовали ей проводить больше времени на море. Но в конце концов они обнаружили у неё рак (исходя из того, что мы знаем сейчас, скорее всего это был рак шейки матки). Опиум больше не подавлял боль; она начала экспериментировать с марихуаной. К августу 1852-го она писала: "я начинаю понимать смерть; она незаметно и постепенно подбирается каждую минуту, и она никогда не будет делом какого-то определенного момента. " А 19 августа она попросила друга Бэббиджа - Чарльза Диккенса - прийти к ней и прочитать рассказ о смерти из одной его книги.

Её мать переехала в её дом, держа других людей от неё подальше, а 1 сентября Ада сделала некоторое неизвестное признание, кое явно расстроило Уильяма. Она, казалось, была близка к смерти, но, превозмогая боль, она продержалась еще три месяца, и в конце концов умерла 27 ноября 1852-го в возрасте 36 лет. Флоренс Найтингейл , которая присматривала за Адой и была её другом, писала: "Говорят, что она не смогла бы прожить так долго, если бы не огромная жизнеспособность её мозга, который не хотел умирать. "

Ада выбрала Бэббиджа исполнителем её воли. И, к огорчению её матери, была похоронена в семейном склепе Байрона рядом с отцом, который, как и она, умер в возрасте 36 лет (Ада прожила на 266 дней дольше). Её мать построила мемориал, на котором содержался сонет с названием «Радуга», написанный Адой.

После смерти Ады

Похороны Ады были весьма скромными; ни её мать, ни Бэббидж не присутствовали. Но некрологи были доброжелательными, в духе викторианской эпохи:

Уильям пережил её на 41 год, в конце концов повторно женившись. Её старший сын, с которым у Ады было много трудностей, вступил в ряды военно-морского флота за несколько лет до её смерти, но после дезертировал. Ада думала, что он, возможно, отправился в Америку (по-видимому, он был в Сан-Франциско в 1851-ом), но на самом деле он умер в 26, работая на верфи в Англии. Дочь Ады вышла замуж за весьма эксцентричного поэта, много лет провела на Ближнем Востоке и стала крупнейшим в мире разводчиком арабских скакунов. Младший сын Ады унаследовал семейный титул и провёл большую часть своей жизни в родовом имении.

Мать Ады умерла в 1860-м, но даже тогда сплетни о ней и Байроне продолжали появляться в статьях и книгах, включая Леди Байрон оправдана 1870-го за авторством Гарриета Бичер-Стоу . В 1905 году, за год до его смерти, младший сын Ады, воспитываемый по большей части своей бабушкой (матерью Ады), опубликовал книгу обо всём этом, с основной повесткой в стиле "в жизни лорда Байрона нет ничего интересного, за исключением того, что уже неоднократно обсуждалось ".

Когда Ада умерла, её личность обросла целым клубком сплетен и слухов. Были ли у неё романы? Были ли у неё огромные игорные долги? Аргументы и доказательства были весьма скудны. Возможно, это было отражением представлений о её отце-«плохише». Но задолго до этого были слухи о том, что она заложила (дважды!) свои фамильные драгоценности, и проиграла, как некоторые говорили, £20 000, а может даже £40 000 (эквивалентно примерно $7 000 000 в сегодняшних деньгах) на лошадиных ставках.

Казалось, что мать Ады и её младший сын были настроены против нее. Первого сентября 1852-го - в день своего признания Уильяму - Ада писала: "Мое истовое предсмертное обращение ко всем моим друзьям, у которых есть письма от меня: передайте их моей матери Леди Ноэль Байрон после моей смерти. " Бэббидж отказался. Остальные согласились. Но в дальнейшем, когда её сын их систематизировал, некоторые из них он решил уничтожить.

Правда, многие тысячи страниц из писем Ады до сих пор разбросаны по всему миру. Письма и ответы на них похожи на современную переписку - договоренности о встречах, разговоры о здоровье и хворях. Чарльз Бэббидж жалуется на почтовую службу. Три сестры из Греции просят у Ады деньги, потому что их умерший брат был пажом лорда Байрона. Чарльз Диккенс рассказывает о ромашковом чае. Любезности от человека, с которым Ада познакомилась на Паддингтонском вокзале. И расчёты по хозяйству, разбавленные заметками, вставками музыкальных партий, рецептами разных сладостей. А затем, перемешанные со всем вышеперечисленным, серьёзные интеллектуальные дискуссии об аналитической машине и многих других вещах.

Что стало с Бэббиджем?

Так, что было с Бэббиджем? Он прожил ещё 18 лет после смерти Ады и умер в 1871-ом. Он попытался продолжить работу над аналитической машиной в 1856-ом, но особых успехов не добился. Он писал статьи наподобие "Статистика по маякам ", "Таблица относительных частот для причин разрушений стеклянных окон ", "О древних артефактах человеческого искусства, перемешанных с костями вымерших видов животных ".

Затем, в 1864 году он опубликовал свою автобиографию - Отрывки из жизни философа - весьма странное и горькое творение. Глава об аналитической машине открывается цитатой из стихотворения Байрона - "Коль ошибаются, то время мстит за это " (“Man wrongs, and Time avenges”; Чюмина О. в 1905-ом переводила так: "Несправедливость – в мир, но отмщенье – за будущим "), и в таком же духе продолжает. Есть главы, посвященные театру, советам для путешественников (в том числе советы о том, как организовать себе перевозку в Европе в неком подобии современных домов на колесах), и, пожалуй, наиболее странную о неприятностях на улице. По какой-то причине Бэббидж вёл кампанию против уличных музыкантов, которые, как он утверждал, будили его в 6 утра, в результате чего он терял четверть от своего производительного времени. Неизвестно, почему он не разработал какое-то решение по звукоизоляции, но его кампания была настолько заметной, и так странно, что, когда он умер, в она была основным посылом.

Бэббидж после смерти жены больше не женился, и его последние годы, кажется, прошли довольно одиноко. В колонке светских сплетен того времени пишут о нём следующее:

Видимо, он любил говорить, что с радостью отказаться бы от оставшийся части своей жизни за три дня, проведённые в будущем через 500 лет. Когда он умер, его мозг был сохранен, и он до сих пор выставлен…

И пускай Бэббидж так и не построил свою разностную машину, за него это сделала шведская компания, даже продемонстрировав её часть на всемирной выставке. Когда Бэббидж умер, многие документы и компоненты его проекта по разностной машине перешли к его сыну - генерал-майору Генри Бэббиджу, который опубликовал некоторые из этих документов, и в частном порядке собрал несколько устройств и некоторые компоненты вычислительной части аналитической машины. Между тем, фрагмент разностной машины, построенный во времена Бэббиджа, был выставлен в Музее науки в Лондоне.

Повторное открытие

После смерти Бэббиджа, дело его жизни - труды по созданию вычислительных машин 1 было всеми забыто (хотя, например, о них были упоминания в ). Тем не менее, механические компьютеры продолжали развиваться, постепенно уступая электромеханическим, которые, в свою очередь, уступили электронным. И когда в 1940-х люди начали вникать в программирование, о работах Бэббиджа и заметках Ады вспомнили снова.

Люди знали, что «AAL» - это Ада Августа Лавлейс, и что она была дочерью Байрона. Алан Тьюринг прочитал её заметки и придумал термин "возражение леди Лавлейс " (о неспособности ИИ к творению и созиданию ) в его статье о тесте Тьюринга от 1950-го. Но сама Ада была в ней представлена лишь сноской.

Был некий Бертрам Боуден - британский физик-ядерщик, который занялся работой в компьютерной индустрии и в конечном итоге стал министром образования и науки, и который «вновь открыл» Аду. В своей книге Быстрее мысли от 1953-го (да, о компьютерах) он пишет, что связался с внучкой Ады - Леди Вентворт (дочь дочери Ады), которая рассказала ему о семейных знаниях об Аде, как точных, так и не очень, и позволила ему изучить её работы. Занятно, как Боуден отмечает, что в книге внучки Ады «О чистокровных скаковых породах и их родословных » используется двоичная система в вычислениях родословных. Ада, как и аналитическая машина, конечно, пользовались десятичной системой, никак не рассматривая двоичную.

Но даже в 1960-е годы Бэббидж и Ада не были особо известны. Прототип разностной машины Бэббиджа был отдан Музею науки в Лондоне, но, хотя я в детстве (60-е) и бывал там многократно, я уверен, что никогда его там не видел. Тем не менее, в 1980-х, особенно после того, как Министерство обороны США назвало свой злосчастный язык программирования в честь Ады, осведомленность об Аде Лавлейс и Чарльзе Бэббидже начала увеличиваться, и стали появляться их биографии, иногда полные идиотских ошибок (моя любимая - где упоминание "проблемы трех тел ", в письме от Бэббиджа интерпретируется как романтический треугольник между Бэббиджем, Адой и Уильямом, хотя речь шла о задаче трёх тел из небесной механики!).

По мере роста интереса к Бэббиджу и Аде росло и любопытство касательно того, будет ли работать разностная машина, если её построить по чертежам Бэббиджа. Проект был начат, и в 1991-ом, после титанических усилий, была построена законченная версия разностной машины (а принтер добавили в 2000-ом) лишь с одним исправлением в чертежах. Удивительно, но машина работала. Строительство обошлось примерно во столько же (с поправкой на инфляцию), сколько Бэббидж просил от британского правительства еще в 1823 году.

А что касается аналитической машины, то никакая её версия так и не было создана, даже симулирующая её модель.

О чем на самом деле писала Ада

Итак, теперь, после того, как я рассказал (весьма подробно) о жизни Ады Лавлейс, - что конкретно было в её записях об аналитической машине?

Начинает она без вступления: "функция, интеграл которой должна считать разностная машина - это... " Затем она объясняет, что разностная машина может вычислять значения любых полиномов шестой степени, а аналитическая машина отличается тем, что может выполнять операции в любой последовательности. Или, если цитировать: "Аналитическая машина является отражением науки об операциях , построенная так, что абстрактные числа являются субъектами этих операций. Разностная машина воплощает лишь один конкретный, притом весьма ограниченный набор операций... "

Весьма очаровывающе, по крайней мере для меня, учитывая то, сколько лет я потратил на Mathematica ; чуть позже она пишет: "Мы можем рассмотреть машину как материальное и механическое воплощение анализа , и что наши фактические возможности в этом разделе человеческого познания будут использоваться эффективнее, чем раньше. Это нужно для того, чтобы идти в ногу с нашими теоретическими познаниями об этих принципах и законах. И реализуется это через получение полного контроля над обращением с алгебраическими и численными символами, который и дает нам машина. "

Чуть позже она объясняет, как используются перфокарты для управления аналитической машиной, а после приводит ставшей классической фразу: "аналитическая машина плетет алгебраические узоры подобно Жаккардовому ткацкому станку, плетущему цветы и листья ."

Затем Ада разбирает то, как на аналитической машине будет проводиться последовательность отдельных видов вычислений с "операционными картами " которые определяют последовательность операций, и "картами переменных ", с помощью которых задаются значения. Ада рассуждает о циклах, и циклах циклов и т. д., в настоящее время известные как циклы и вложенные циклы, определяя для них математическую нотацию:

В записях Ады содержится много того, что кажется весьма современным. Она пишет, что “существует некий красивый тканный портрет Жаккарда, для производства которого потребовалось 24000 карт ”. Затем она обсуждает идею использования циклов для уменьшения числа карт, и значение переупорядочивания операций с целью оптимизации их исполнения аналитической машине, в конечном счете показывая, что всего с тремя картами можно сделать то, что без циклов потребовало бы 330.

Ада рассуждает о том, насколько далеко в своих возможностях может зайти аналитическая машина, делая вычислимым то (по крайней мере, с некоторой точностью), что раньше казалось невозможным. И в качестве примера она приводит проблему трёх тел, и тот факт, что в свое время "в расчете 295 коэффициентов лунных возмущений " вычисления у многих не сходились.

Наконец, в своей Note G (можно перевести как примечание G, либо как нота соль - игра слов) она пишет: "Аналитическая машина не может создавать что-то новое. Она может делать все, что мы и сами знаем как выполнять … её цель состоит лишь в том, чтобы помогать нам осуществлять то, с чем мы уже хорошо знакомы ".

Ада, кажется, с полной ясностью представляла традиционные взгляды на программирование: мы создаем программу, которая делает нужные нам вещи. Но затем она отмечает, что представление "фактов и формул анализа " в форме, пригодной для машины, "обнаружит многие области знаний в новом свете, делая их более глубоко проработанными ". Другими словами, как я часто отмечал - если что-то запрограммировать, то мы узнаем об этом что-то новое; это откроет нам новые горизонты понимания.

Она говорит о том, что "в приведении математических истин в новую форму, в которой они они будут использоваться, даст нам новое видение, которое, в свою очередь, повлияет на теоретическую составляющую этой области знаний ". Другими словами, как я часто говорил (см. пост на Хабре "Вычисляемые знания и будущее чистой математики ") - представление математических истин в вычислимой форме, вероятно, позволит лучше их понять.

Ада, кажется, понимала, что "наука об операциях ", осуществляемых машиной, можно применять не только для традиционных математических вычислений. Например, она отмечает, что если "Фундаментальные взаимосвязи между звуками в науке о гармонии поддавались бы воздействию абстрактных операций, то машина могла бы их использовать для написания научным методом музыкальных произведений любой сложности ". Неплохой уровень понимания для 1843-го года.

Вычисление чисел Бернулли

Самой известной частью среди написанного Адой стало вычисление чисел Бернулли в Note G. Кажется, эта тема является развитием её письма Бэббиджу в июле 1843 года. Письмо начинается так: "Я работаю в поте лица, как сам дьявол; (которым, возможно, я и являюсь) ". Затем она задает несколько справочных вопросов, а после пишет: "я хочу рассказать о числах Бернулли в одной из своих заметок как пример того, как неявная функция может вычисляться посредством машины, не занимая при этом людские умы и руки… Прошу предоставить мне необходимые данные и формулы ".

Выбор Адой чисел Бернулли для демонстрации аналитической машины был весьма интересным. Скажем, в 17-ом веке некоторые тратили всю свою жизнь на разработку таблиц сумм степеней целых чисел, иными словами, табулируя значения для различных m и n . Но Якоб Бернулли выяснил, что все подобные суммы могут быть выражены в виде полиномов от m , с коэффициентами, которые ныне называют числами Бернулли . А в 1713 году Бернулли с гордостью заявил, что вычислил первые 10 чисел Бернулли «за четверть часа», воспроизведя многие года работы других людей.

В наши дни, конечно, их можно мгновенно вычислять, скажем, в Wolfram Language :

И, так уж получилось, что несколько лет назад, в рамках демонстрации новых алгоритмов, мы вычислили 10 миллионов из них .

Хорошо, но как Ада планировала это сделать? Она начала с того, что числа Бернулли появляются при разложении в ряд:

Затем, переставляя компоненты этого выражения и сортируя по степеням х , она получила последовательность уравнений для чисел Бернулли B n , которые она догадалась представить в рекуррентном виде:

Затем Ада объясняла, как это вычислить на аналитической машине. Во-первых, она использовала тот факт, что все нечётные числа Бернулли помимо B 1 ) равны нулю, затем вычисляла B n , которое является нашим современным B 2n (или BernoulliB в Wolfram Language). Далее она начинала с B 0 , вычисляя затем B n для больших n , сохраняя притом каждое полученное значение. Вот как выглядел используемый ею алгоритм (в современной форме):

Идея вычислений на аналитической машине заключалась в том, чтобы реализовывать последовательность операций (которые задаются «операционными картами») посредством "дробилки чисел " (Mill), с операндами, поступающими из "магазина " (с адресами, указанными на "карте переменных "). (В магазине каждое число представлялось последовательностью колесиков, каждое из которых нужно было прокрутить до требуемой цифры.) Для вычисления чисел Бернулли Ада хотела использовать два вложенных цикла из операций. С имеющийся на тот момент моделью аналитической машины Аде приходилось эти циклы разворачивать. Но в конце концов она успешно описала то, как можно вычислить B 8 (которое она называла B 7 ):

По сути, это трассировка программы на аналитической машине, которая выполняется за 25 шагов (плюс цикл). На каждом шаге трассировки показывается, какая операция выполняется на какой карте переменных, и в какую карту переменных записывается результат. Не имея символьного обозначения для циклов, Ада просто брала их в скобки и поясняла, что эти фрагменты следует повторять.

В конце концов, конечный результат вычислений записывается в позицию 24:

Как можно заметить, у Ады в строке 4 содержится ошибка, из-за чего дробь получилась перевернутой. Но если это исправить, то можно с легкостью получить современную версию того, что сделала Ада:

А вот то, что та же схема выдаст для двух последующих (ненулевых) чисел Бернулли. Ада выяснила, что для вычисления последующих чисел не потребуется большего объема памяти (которая реализуется картами переменных), а только лишь большее количество операций.

Аналитическая машина, разработанная в 1843-ем, должна была хранить тысячу 40-значных чисел, что позволило бы проводить вычисления до, возможно, B 50 (=495057205241079648212477525/66). И это осуществлялось бы очень быстро; аналитическая машина была рассчитана на производительность в 7 операций в секунду. Таким образом, вычисление B 8 заняло бы 5 секунд, а B 50 - что-то около минуты.

Любопытно, даже в рекордных по производительности вычислениях чисел Бернулли еще несколько лет назад использовался в основном тот же алгоритм, который использовала Ада, хотя сейчас имеются и немного более быстрые, которые эффективно вычисляют модули числетелей чисел Бернулли как последовательность простых чисел, а затем восстанавливают их до полного числа, используя китайскую теорему об остатках.

Бэббидж vs. Ада?

Аналитическая машина и её создание было делом жизни Бэббиджа. Так что же привнесла Ада? Ада видела себя в первую очередь толкователем его работ. Бэббидж показал ей много планов и примеров аналитической машины. Она хотела представить общее видение этого, как всё взаимосвязано; как она выражалась: "привнести общее, масштабное, метафизическое видение ".

В сохранившимся архиве документов Бэббиджа (годы спустя найденном в кожаном чемодане адвоката их семьи) содержится большое количество описаний принципов работы аналитической машины - с 1830-го и далее на протяжении десятилетий, с заголовками наподобие “Аналитическая машина ” и “Наука о числах сводится к механизмам ”. Почему Бэббидж ни одну из них не опубликовал - не ясно. Они представляют весьма подробные описания основных принципов работы машины, хотя, безусловно, кажутся определенно менее интересными, чем работы Ады.

Бэббидж умер, когда работал над "Историей аналитической машины ", которую затем закончил его сын. В ней приводится датированный список из "446-ти замечаний об аналитической машине ", каждая из которых рассказывает о том, как некоторая операция - скажем, деление - может быть на ней реализована. Даты начинаются с 1830-х, продолжаются в 1840-х, но с почти полным отсутствием записей летом 1843-го.

Между тем, в сборнике статей Бэббиджа, представленном в Музее науки, есть некоторые эскизы по высокоуровневым операциям для аналитической машины. К примеру, запись от 1837-го: "разница между двумя уравнениями первой степени ", что есть суть оценка рациональной функции:

Есть несколько очень простых рекуррентных соотношений:

Затем, в записи от 1838-го, описывается вычисление коэффициентов произведения двух многочленов:

Но в его записях нет ничего сравнимого по сложности и ясности с вычислениями чисел Бернулли у Ады. Бэббидж, безусловно, помогал Аде в её работе, но она определенно стояла во главе этой работы.

Итак, что же говорил Бэббидж по этому поводу? В своей автобиографии, написанной 26 лет спустя, он мало писал о ком-то или о чем-то хоть сколь-нибудь хорошие вещи. Вот что он пишет о записях Ады: "Мы вместе обсуждали различные иллюстрации, которые можно представить для публикации; я предложил несколько, но выбор был целиком за ней. Так же была работа над различными алгебраическими проблемами, за исключением, конечно, тех, что связаны с числами Бернулли, который я вызвался решить самостоятельно, чтобы оградить леди Лавлейс от излишних хлопот. Затем она переслала мне исправленную версию, обнаружив грубую ошибку, которую я допустил. "

Когда я впервые прочитал это, было впечатление, что Бэббидж говорил, что он был литературным негром всех заметок Ады. Но перечитывая, я понял, что он говорит лишь то, что предлагал Аде различные варианты, которые она могла принять, либо отказаться от них.

Для меня, нет никаких сомнений касательно того, как было дело: у Ады была идея о том, что может делать аналитическая машина, и спрашивала Бэббиджа о том, как это можно реализовать. Если опираться на мой личный опыт работы с проектировщиками аппаратного обеспечения, то их ответы зачастую были весьма подробными. Достижением Ады было соединение этих деталей в четкое представление принципов работы машины - то, чего Бэббидж никогда не делал. (В своей автобиографии зачастую он просто отсылает к записям Ады.)

Секретный ингредиент Бэббиджа

При всех своих недостатках, тот факт, что Бэббидж выяснил, как построить (и притом функционирующую) разностную машину, не говоря уже об аналитической машине, весьма впечатляет. Так как он это сделал? Я думаю, что ключ был в его механической нотации. Он впервые писал о ней в 1826-ом в статье с названием "Методы обозначений машинных операций посредством знаков ". Его идея заключалась в том, чтобы взять подробную структуру машины и представить её с помощью символьных диаграмм то, как между собой должны взаимодействовать компоненты. В качестве первого примера он приводит гидравлическое устройство:

Затем он приводит в пример часы, показывая на своего рода «трассировке выполнения» слева то, как изменяются параметры компонентов часов, а справа нечто вроде блок-схемы их взаимосвязей:

Это довольно хороший способ представления того, как работает система, который в некоторых отношениях схож с современными временными диаграммами, но кое-чем все таки отличается. И с годами, что Бэббидж провел за работой над аналитической машиной, его заметки стали содержать все более сложные схемы. Не совсем понятно, что означает нечто, приведенное ниже:

Однако, можно заметить удивительную схожесть с современными представлениями на языке Modelica, как, скажем, в Wolfram SystemModeler. (Одно из различий с современными представлениями заключается в том, что в наше время подсистемы представляются значительно более иерархически, а так же то, что все представления теперь вычислимы, и из них можно смоделировать реальное поведение системы.)

Бэббидж активно использовал свои разнообразные диаграммы в записях, но так ничего о них и не опубликовал. В самом деле, имеется лишь ещё одна его печатная работа о механический нотации - буклет, раздаваемый в 1851-ом на всемирной выставке - по всей видимости, как шаг к стандартизации чертежей механических компонентов (и эти обозначения, подобные вышеприведенным, периодически появляются на диаграммах Бэббиджа).

Я не уверен, почему Бэббидж ничего больше не писал о своей механической нотации и диаграммах. Возможно, он был в горечи от того, что в 1826-ом люди не смогли осознать ценность этих идей. Или, возможно, он видел их как "секретный ингредиент ", позволяющий ему создавать свои проекты. И пускай инженерные системы прошли огромный путь со времен Бэббиджа, однако его идеи и сейчас могут послужить источником вдохновения.

В большем масштабе

Итак, как выглядит всё произошедшее с Адой, Бэббиджем и аналитической машиной в большем масштабе?

Чарльз Бэббидж был энергичным человеком, имел много идей, и некоторые из них были весьма хороши. В свои 30 хотел составлять математические таблицы с помощью машины, и так и не отказался от своей идеи в последующие 49 лет, изобретя при этом аналитическую машину для достижения этой цели. Он был отличным, быть может даже одаренным в том, что касалось инженерной части. Но он был весьма плох в выборе траектории для проекта, его руководстве.

Ада Лавлейс была умной женщиной, которая подружилась с Бэббиджем (нет никаких доказательств, что у них когда-либо было что-то романтическое). Благодаря Бэббиджу, она описала принципы работы аналитической машины, и при этом привнесла более абстрактное её видение, чем у Бэббиджа, а так же представление о невероятно мощной идее универсальных вычислений.

Разностная машина и подобные устройства есть компьютеры специального назначения, аппаратная часть коих рассчитана лишь на то, чтобы делать что-то одно конкретное. Казалось бы, чтобы делать много различных вещей, потребуется большое количество разнообразных компьютеров. Но это не так. Вместо этого мы сталкиваемся с фундаментальным фактом, что можно сделать компьютеры общего назначения, где единая и фиксированная часть оборудования может быть запрограммирована на проведение любых вычислений. И именно эта идея об универсальных вычислениях дала возможность существовать программному обеспечению, что и запустило компьютерную революцию 20-го века.

Основная концепция Бэббиджа касательно аналитической машины заключалась в автоматическом создании математических таблиц и их последующей печати, либо вывода их в виде графиков. Ему представлялось, что эти таблицы будут использоваться людьми, плюс он разрабатывал идею о некоторых библиотеках с предвычисленными картами, которые бы являлись версиями для чтения машинами.

В наше время, скажем, в Wolfram Language, нет никакой нужды хранить математические таблицы; можно просто вычислить то, что нужно и когда нужно. Но во времена Бэббиджа, с его идеей об огромной аналитической машине, подобное было просто немыслимо.

Хорошо, но использовалась бы аналитическая машина для чего-то отличного от вычисления математических таблиц? Думаю, что да. Если бы Ада прожила столько же, сколько и Бэббидж, она бы застала 1890-е - время, когда Герман Холлерит разрабатывал электромеханическое устройство на основе карт, предназначенное для переписи (который, кстати, был одним из основателем того, что в последствии превратилось в IBM). Аналитическая машина смогла бы дать гораздо больше.

Быть может, Ада реализовала бы свою идею об использовании аналитической машины для автоматического создания алгоритмической музыки . Возможно, машина использовалась бы для решения задачи трёх тел; быть может даже посредством моделирования. Если бы они додумались до использования двоичной системы, возможно, они бы реализовали системы наподобие клеточных автоматов.

Ни Бэббидж, ни Ада никогда не зарабатывали коммерцией (и, как Бэббидж всячески подчеркивал, его государственные контракты служили лишь для оплаты его инженеров, а сам он ничего не получал). Если бы они разработали аналитическую машину, смогли бы они найти бизнес-модель для ее реализации? Наверняка они продали бы несколько версий в различные правительственные учреждения. Быть может, они бы создали некий сервис удаленных вычислений, стоящий на службе викторианской науки, техники, финансов и прочего.

Но всего этого на самом деле не произошло, и вместо этого Ада умерла молодой, аналитическая машина так и не была закончена, и потенциал вычислений был заново открыт лишь в 20-ом веке.

Какими они были?

Если бы вы встретили Бэббиджа, каким бы он показался? Он был, как мне кажется, хорошим собеседником. В начале жизни он был идеалистом ("сделать все возможное, чтобы оставить мир мудрее того, в который я пришел "); позже он превратился в почти диккенсовскую каррикатуру ожесточенного старика. Он устраивал прекрасные приемы и придавал большое значение связям с интеллектуальной элитой. Но, особенно в последние годы он проводил большую часть своего времени в одиночестве в своем большом доме, наполненном книгами, статьями и незавершенными проектами.

Бэббидж особо не разбирался в людях, и даже в свои восемьдесят он был подобен ребенку в своей полемике. Также у него были проблемы с фокусировкой на какой-то одной проблеме - он постоянно отвлекался на свои новые идеи. Было лишь одно большое исключение - его почти 50-летний труд в попытке автоматизировать процесс вычислений.

Я и сам преследую похожие цели (точнее, их современные версии) в своей жизни (..., Mathematica , Wolfram|Alpha , Wolfram Language , ...), однако пока лишь на протяжении сорока лет. Мне повезло, что я живу в то время, когда имеющиеся технологии позволяют гораздо проще этого достигать, но каждый крупный проект, которым я занимался, требовал недюжинной целеустремленности, упорства и лидерских качеств, чтобы довести его до конца.

Так что можно сказать об Аде? В первую очередь это ясно излагающая и ясно мыслящая личность. Она произошла из высшего класса, но не носила особо модную одежду, и была куда менее стереотипной графиней, нежели интеллектуалкой. Она была взрослым и эмоционально зрелым человеком; вероятно, более зрелым, нежели Бэббидж, и кажется, имела хорошее прикладное понимание людей и окружающего мира.

Как и Бэббидж, она была богатой, и у неё не было необходимости работать для обеспечения своей жизни. Но она была амбициозной и хотела сделать что-то сама. Полагаю, за маской леди из высшего общества викторианской эпохи скрывался эдакий ботаник с математическими шутками и прочими атрибутами. Она также была очень сфокусированной и настойчивой, проведя, к примеру, несколько месяцев за написанием своих заметок.

В математике она успешно достигла уровня знаний тех времен; пожалуй, сравнявшись с Бэббиджем. Однако мы не знаем, в отличие от ситуации с Бэббиджем, чем именно она занималась в математике, так что трудно судить о её уровне; Бэббидж был был уважаемым, хоть и ничем не примечательным.

Когда читаешь письма Ады, представляется умный, сложный человек, обладающий ясным логическим мышлением. Её речи часто покрыты викторианскими любезностями, но под ними скрыты ясные и зачастую сильные идеи.

Ада ясно осознавала свое положение в обществе, и то, что она «дочь лорда Байрона». В каком-то смысле история ее успеха основывается на её амбициях и желаниях попробовать что-то новое. (Я не могу перестать сравнивать её как ведущего инженера в создании аналитической машины и лорда Байрона, возглавляющего греческую армию). Но я также подозреваю, что его проблемы влияли на неё. На протяжении многих лет, отчасти из-за влияния своей матери, она сторонилась таких вещей, как поэзия. Её взор был обращен к абстрактным вещам, и не только к математике и науке, но и к более метафизическим областям.

И, кажется, она заключала, что лучшим ее приложением будет работа в объединении научного и метафизического - возможно, именно это она называла "поэтической наукой ". Пожалуй, её самовоспроиятие было верным. Ведь, в каком то смысле, именно этим она и занималась: взяв инженерную часть, разработанную Бэббиджем, она создала абстрактную, «метафизическую» концепцию, которая и дала нам в последствии первое представление об идее универсальных вычислений.

Заключение

История Ады и Бэббиджа имеет множество интересных моментов. Это история о встрече технического мастерства с широким абстрактным видением. Это история о дружбе между старым и молодым человеком. Это история людей, которые имели смелость быть оригинальными и творческими.

Также это трагедия. Трагедия для Бэббиджа, который потерял так много людей в своей жизни, и чья личность отталкивала других и мешала ему реализовывать свои амбиции. Трагедия для Ады, которая только нашла дело свой жизни, как у неё ухудшилось здоровье.

Мы никогда не узнаем, что бы смогла сделать Ада. Ещё одна Мэри Сомервилль - известный толкователь викторианской науки? Эдакий Стив Джобс, формирующий видение аналитической машины? Или Алан Тьюринг, понимающий абстрактную идею универсальных вычислений?

То, что Ада прикоснулась к тому, что станет определяющей идеей нашего времени, было большой удачей. Бэббидж не понимал, с чем он имеет дело; Ада увидела проблески и успешно описала их.

Для некоторых людей, в частности, для меня, история Ады и Бэббиджа вызывает особый резонанс. Как и Бэббидж, я провел большую часть своей жизни, преследуя конкретные цели, хотя, в отличие от Бэббиджа, некоторые из них мне удалось реализовать. И, подозреваю, что как и Ада, мне предоставилась возможность увидеть проблески некоторых значимых идей будущего.

Но проблема заключается в том, чтобы в достаточной мере "быть Адой ", чтобы понять, что нас ждет, или хотя бы "найти ту Аду ", которая понимает. По крайней мере, сейчас, полагаю, у меня сложилось понимание того, какой была та самая Ада, родившаяся 200 лет назад: достойный человек на пути к универсальным вычислениям, настоящим и будущим достижениям в области вычислительного мышления.

Было очень приятно познакомиться с Вами, Ада. Благодарности
Немало организаций и людей помогало мне в получении информации и материалов для этого поста. Я хотел бы поблагодарить Британскую библиотеку , Музей истории науки в Оксфорде , Музей науки в Лондоне , Бодлеанскую библиотеку в Оксфорде (с разрешения графа Литтона, пра-правнука Ады, одного из 10 её ныне живущих потомков), Публичную библиотеку Нью-Йорка , Церковь святой Марии Магдалины (в Hucknall, Nottinghamshire - место погребения Ады), Бетти Тул (автор Добавить метки

Вся ее жизнь была апофеозом великой битвы между миром эмоций и миром логики, между субъективным и объективным, между поэзией и математикой, между слабым здоровьем и взрывами энергии!

Бетти Туул. Ada: The Enchantress of Numbers

Жизнь Ады Лавлейс образует некий мифический резонанс с нашим цифровым веком: почтительные посещения могилы Ады теперь превосходят численностью паломничества на могилу ее отца, поэта Байрона.

Брюс Стерлинг

10 декабря стало Днем программиста в честь родившейся в этот день первой представительницы этой не слишком древней профессии, Ады Байрон. Именно потому, что дочь поэта Байрона осталась в истории науки — справедливо или нет — доброй феей, склонившейся к колыбели первого компьютера. Объявляя себя "Великой жрицей машины Бэббиджа", Ада и в самом деле была чем-то большим, нежели просто символической фигурой викторианских салонов…

Ада Августа Байрон-Кинг, графиня Лавлейс, появилась на свет ровно 200 лет назад, 10 декабря 1815 г. в Лондоне в незаурядной для консервативной чопорной страны семье. По настоянию её отца, поэта Джорджа Ноэля Гордона, лорда Байрона, в чьих жилах текла кровь могущественного шотландского клана Гордонов, девочка получила первое имя Огаста (Августа) в честь его сводной (по отцу) сестры, с которой у него, по слухам, был роман и которой поэт посвятил знаменитые "Стансы Августе". Отец, в первый и последний раз видевший свою дочь через месяц после рождения, оставив супругу, отправился в революционную гарибальдийскую Италию, когда девочке было два месяца, и в семейном кругу больше не появлялся. 21 апреля 1816 года Байрон подписал официальный развод. Многочисленные биографы неизменно упоминают, что отец посвятил крошке Аде, своему единственному законнорожденному ребёнку, всего лишь несколько трогательных строк в "Паломничестве Чайльд Гарольда" (перевод Г. Шенгели):
"О дочь моя! Я именем твоим
Открыл главу; им и закончить надо.
Вовек тебе останусь я родным,
Хоть на тебя нельзя мне бросить взгляда.
Лишь ты - в тенях далеких лет - отрада.
В твои виденья будущие мой
Войдет напев, забытый мной измлада,
И тронет сердце музыкой живой,
Когда мое замрет в могиле ледяной ".
В таком же тоне идет еще несколько строф, и завершаются они отцовским благословением:
"Спи в колыбели сладко, без волненья:
Я через море, с горной высоты
Тебе, любимой, шлю благословенье,
Каким могла б ты стать для моего томленья! ",

Но при этом в письме к своей кузине заранее беспокоился: "Надеюсь, что боги ей дали все, кроме поэтического дара — одного безумца в семье довольно… ". Но были и другие строки посвященные дочери. Вот отрывок из "Прощания с леди Байрон" (перевод И. Козлова):
"И в час, как нашу дочь ласкаешь,
Любуясь лепетом речей,
Как об отце ей намекаешь?
Ее отец в разлуке с ней.
Когда ж твой взор малютка ловит, —
Ее целуя, вспомяни
О том, тебе кто счастья молит,
Кто рай нашел в твоей любви.
И если сходство в ней найдется
С отцом, покинутым тобой,
Твое вдруг сердце встрепенется,
И трепет сердца — будет мой ".

Воспитание первого в мире программиста целиком легло на хрупкие плечи матери — прелестной Анны Изабель (Анабеллы) Милбэнк, леди Байрон, "незаурядной женщины, поэтессы, математика, философа", как охарактеризовал ее еще в 1813 году Байрон, давший ей прозвище "Королева Параллелограммов". Впрочем не сразу: мать новорождённой, отдав ребёнка родителям, отправилась в оздоровительный круиз. Вернулась она уже тогда, когда ребёнка можно было начинать воспитывать. В различных биографиях высказываются различные утверждения относительно того, жила ли Ада со своей матерью: некоторые утверждают, что её мать занимала первое место в её жизни, даже в браке; по другим источникам, она никогда не знала ни одного родителя. Супруга поэта не стала впадать в тоску и уныние, а, презрев светские пересуды, воспитала дочь и дала ей возможность получить самое передовое по тем временам образование. Девочка рано увлеклась музыкой и математикой, что не могло не радовать леди Байрон. Ибо все страхи ее мира таились в иных сферах — в области литературы и поэзии. Леди Байрон отчаянно старалась оградить дочь от рокового (это не метафора!) влияния "беглого" отца. От любого его влияния, вплоть до того, что из семейной библиотеки были изъяты все книги её отца, а заодно и вся поэзия! Кроме того, после развода её мать и родители матери никогда не называли её Августой, а только лишь Адой.

А потом произошло страшное: Ада Августа заболела корью. Лечить этот тяжелый недуг в начале XIX века еще не умели, девушка стала инвалидом и провела в постели целых три года. Однако это время не было потеряно даром. Несгибаемая леди Байрон наняла самых лучших преподавателей Лондона, и девочка продолжила образование на дому.

Период болезни ввел в круг общения Ады Байрон великолепного шотландского математика, логика и мистика Августа де Моргана, бывшего учителя её матери, и его жену, знаменитую Мэри Сомервилль, которую за выдающиеся достижения в математике и переводные труды с комментариями (в частности с французского "Трактат о небесной механике" математика и астронома Пьера-Симона Лапласа) называли "королевой науки XIX века". Де Морган, большой специалист в эзотерической нумерологии, очаровал впечатлительную, жаждущую чуда девочку магией чисел, обратил строгую логику математики в волшебство, определившее дальнейшую жизнь будущей графини Лавлейс. Учитель был настолько высокого мнения о способностях своей ученицы, что сравнивал ее с итальянским математиком Марией Аньези. Мэри же стала для своей воспитанницы примером для подражания… Леди Байрон так и не удалось вытравить поэзию из сердца дочери. Она одержимо писала стихи — с помощью математики.

Байрон умер в возрасте 36 лет (в 1824 году), в Греции, за которую сражался (Греческая война за независимость, греческая революция — вооружённая борьба греческого народа за независимость от Османской империи, 1821-1832 гг.), отдав ей всего себя — свои силы, талант и средства. Его останки перевезли в Англию — в родовой склеп в церкви Ханкелл-Торкард, у Ньюстедского аббатства. Аде в ту пору было всего 9 лет, и она только-только начала поправляться, поднявшись с постели.

Ада самым неожиданным образом оправдала надежды матери. В начале 1828 г. у нее вдруг появилась склонность проводить все свободное от обучения время за закрытыми дверями своей комнаты. Леди Байрон вполне закономерно заподозрила дочь в поэтическом сочинительстве и не на шутку перепугалась. "Тень отца" отчетливо и страшно замаячила на семейном горизонте. Несколько трудных вечеров Анна Изабель отчаянно преодолевала в себе материнский инстинкт в пользу "широты взглядов", а потом ее терпение лопнуло, и она потребовала у дочери отчета. Двенадцатилетняя девушка вытащила из-под кровати стопку бумаг и, отчаянно краснея от смущения, показала леди Байрон… профессионально выполненные чертежи летательного аппарата собственной конструкции. В 12 лет Ада мечтала не о сказочном принце, а о механических крыльях, которые смогли бы оторвать ее от земли и поднять в небо. И не просто мечтала, а сочиняла крылья! Ада унаследовала у матери любовь к математике и многие черты отца, в том числе, близкий по эмоциональному складу характер… Говорят, с тех пор в комнате юной леди ночевали не только "Мифы Древней Греции", но и труды Блеза Паскаля, Исаака Ньютона, братьев Бернулли и прочих математических грандов. Впрочем, есть свидетельства, что Ада тайком писала стихи, стыдясь этого как какой-нибудь наследственной чумы. Свои поэтические наклонности она реализовала гораздо позднее. В тридцать лет Ада написала матери: "Если ты не можешь дать мне поэзию, не дашь ли ты мне тогда поэтическую науку? "

И вот Аде исполнилось 17. Её ожидает первый выход в свет… Ада Байрон произвела фурор. Столичные джентльмены осаждали прекрасную барышню толпами, вмиг растеряв ортодоксальную британскую чопорность. Для понимания истоков феномена Ады необходимо уяснить, что собой представляло высшее общество Великобритании в начале далекого XIX в. Поверженный Бонапарт еще томился на острове Святой Елены, а Европа уже залечила военные раны и ринулась "в науку". Стали модны обсуждения "рыб и гадов морских", "движения небесных сфер и светил" и "поясов строения Земли", а затем, в 20–30-е гг., сделались обязательной нормой, показателем передовой европейской светскости. Конечно, вся эта джентльменская ученость сильно отдавала любительством. Даже самого слова "ученый" тогда еще не изобрели (термин "scientist" был введен в обиход лишь в 1836 г.). Однако нельзя не признать, что высшее общество вполне было подготовлено к появлению в своей среде женщины-математика. Более того, общество жаждало обожать такую женщину!

И Ада не разочаровывала их! Стройная, изысканно-бледная (сказывались 3 года заточения), умная, великолепно образованная, да к тому же по натуре в немалой степени — дочь того самого Байрона, лорда и поэта! Она прекрасно танцевала, играла на нескольких инструментах, красиво, со вкусом одевалась, знала несколько языков. Но то были далеко не единственные ее достоинства. Увлеченность, посеянная в свое время де Морганом, дала обильные всходы. С обворожительной улыбкой она могла своими вопросами заставить любого самого невозмутимого джентльмена краснеть, бледнеть и заикаться и, если верить слухам, зналась с нечистой силой, иначе откуда такой ум и логика, ставившая в тупик лондонских денди, за плечами у которых был Оксфорд или Кембридж? Красота, Математика и Мистика — вот настоящий портрет Ады Августы Байрон. Конечно, не обошлось и без ревнивых кривотолков - кто-то из дам запустил "верные сведения" о том, что она, мол, неспроста пользуется таким оглушительным успехом - не обошлось тут без самого дьявола! Как реагировала на эти инсинуации Ада Байрон? Да никак. Только улыбалась светлее, что, в свою очередь, привело к парадоксальному результату: общество влюбилось в нее еще больше. Впрочем, это легко объяснить — мистика в многочисленных своих проявлениях почиталась в те времена за такую же науку, как и все остальные. В конце концов, что загадочнее — гордыня Люцифера, падшего ангела Света, или же теория чисел? Где больше тайн? Или же мера их таинственности равновелика?… Девушка незамедлительно получила свой первый пожизненный титул: высшее общество Лондона провозгласило ее Диадемой круга.

На одном из таких светских раутов (весьма характерном для эпохи — это была технологическая выставка) юной Аде Байрон был представлен выдающийся математик, профессор кафедры математики Кэмбриджского университета, член Королевского научного общества Чарлз Бэббидж — человек, судьба которого неразрывно переплелась с судьбой нашей героини. Имя Чарльза Бэббиджа юная мисс Байрон впервые услышала за обеденным столом от Мэри Сомервилль. Спустя несколько недель, 5 июня 1833 года, они впервые увиделись. Однако, чтобы приблизиться к пониманию истоков математики Чарлза Бэббиджа, необходимо вернуться к уже упоминавшемуся выше персонажу — к Наполеону I Бонапарту.

Итак, Франция, 1790 г. Гений великого императора реформирует континентальную Европу. Нет, речь здесь не о левостороннем движении. Вспомним другое, гораздо более революционное нововведение: метрическую систему мер и весов. Император вызвал к себе начальника Бюро переписи барона де Прони и дал ему задание. Необходимо было в самые сжатые сроки подготовить новые, прогрессивные таблицы логарифмов. Барон не был силен в математике, но зато очень хорошо представлял себе теорию производства. В частности, то, что мы благодаря школьному обществоведению именуем разделением труда. И, повинуясь императорскому приказу, де Прони разработал технологию. Он разделил весь процесс вычисления на три этапа: первый - сильнейшие математики во главе с Адриеном Лежандром и Лазаром Карно разрабатывали математическое обеспечение, второй — "среднее звено" организовывало процесс вычислений и следило за тем, чтобы он не давал сбоев, третий — десятки самых обычных рядовых счетчиков вели непосредственные расчеты. Вам ничего не напоминает это распределение? Математическое (программное) обеспечение — организация вычислений — вычисление (обработка данных). Нужно ли упоминать, что "люди-вычислители" в данной системе назывались "компьютерами" (от английского "compute " - "вычислять")?

Де Прони не повезло. Разработанные его Бюро таблицы так и не были изданы из-за войны. Однако спустя четыре десятка лет труды де Прони оказались на столе Бэббиджа. Англичанин, изучив французский метод разделения математических расчетов, пришел в полный восторг. Затем у него возникла идея: а что, если "людей-вычислителей", этот "ненадежный человеческий материал", заменить более передовыми механическими устройствами? Ведь вычисления "компьютеров" совсем не сложны, представляя собой сложение и вычитание небольших чисел. Просто их очень много. Проект стартовал в 1822 г., назывался он Difference Engine и должен был являть собой (в современной нам терминологии) громадный, чрезвычайно сложный арифмометр. Однако, несмотря на неплохое по тем временам правительственное финансирование, он благополучно заглох в 1834 г., его документация осела на складах и полках научных кабинетов. Причин тому было множество; основные из них — халатность главного инженера Джозефа Клемента и потеря интереса к проекту самого Бэббиджа. Дело в том, что уже в 1833 г. математик задумал еще более революционный шаг: заставить машину работать под управлением внешней программы, а не заменить механическим устройством один процесс. Этот агрегат под названием Analytical Engine разрабатывался Чарлзом Бэббиджем на бумаге в 1834 г. Это и был самый первый в мире полностью функциональный компьютер. В нем были предусмотрены центральный процессор (в терминологии Бэббиджа — "мельница"), ввод программ ("инструкций") с помощью перфорированных карт (подобного термина тогда еще не существовало, однако прототип современной карты был хорошо известен и применялся с 1801 года в ткацком станке Жаккарда), блок памяти ("амбар") на 1000 регистров, в котором хранились исходные данные и промежуточные результаты, печатающее устройство, роль которого выполнял печатный пресс. Внутреннее представление чисел было десятичным. Числа можно было передавать на "мельницу", обрабатывать там и возвращать в тот или иной регистр "амбара". Агрегат, состоявший из тысяч механических зубчатых колес, автор предполагал приводить в действие единственной известной к тому времени силой — паром. Кстати, в 1991 году английские ученые по чертежам Бэббиджа построили механическую вычислительную машину (находится в Научном музее Кенсингтона). Одна операция деления или умножения занимает у нее 2-3 минуты. Быстродействие современных ЭВМ составляет 10 в 8-й степени операций в секунду.

Впрочем, не будем заострять внимание на деталях. Подробное описание машины Бэббиджа тема отдельного разговора. Гораздо важнее для нас то, что в 1833 г. Бэббидж встретился с юной Адой Августой Байрон. На технологической выставке Бэббидж впервые публично заявил о своей новой разработке. Естественно, его речь была перенасыщена математическими терминами и логическими выкладками, которые неподготовленному лондонскому денди понять было сложно. А Ада поняла. Де Морган не без гордости за ученицу так описывает первую встречу Ады с пра-компьютером: "Пока часть гостей в изумлении глядела на это удивительное устройство глазами дикарей, первый раз увидавших зеркало, мисс Байрон, совсем еще юная, смогла понять работу машины и оценила большое достоинство изобретения ". Более того — она забросала Чарлза вопросами по существу проблемы. Бэббидж был совершенно очарован дарованиями девушки, а Аде стало, наконец, ясно, что именно она искала. Одержимость юной леди математикой обрела воплощение. И какое! Открылась новая, неизведанная возможность при помощи математики заставить машину помогать человеку решать математические же задачи! Только ли математические? Да, только. Однако много ли в жизни просвещенного человечества областей, в которых не фигурируют математические задачи?…

Бэббидж, который был знаком с Анабеллой Байрон, поддерживал увлечение девушки математикой, постоянно следил за научными занятиями Ады, подбирал и посылал ей статьи и книги, в первую очередь по математическим вопросам. Ада с головой погрузилась в проект Бэббиджа. Математика расправила крылья и воспарила. Диалог Бэббиджа и Ады Августы, в личных встречах и в оживленной переписке, продолжался долгие годы. Чарльз Бэббидж искренне полюбил эту девушку, он находил в ней главное, что ценил в людях, — остроту ума. Быть может, сыграло роль и то, что Ада была почти ровесницей его рано умершей дочери. Всё это привело к тёплому и искреннему отношению к Аде.

Нельзя сказать, что жизненные интересы Ады Августы зацикливались исключительно на математике и вычислительной технике. Так, в июле 1835 г. в возрасте 20 лет Ада Августа вышла замуж за своего давнего обожателя Уильяма, восьмого лорда Кинга. Действительно давнего — лорд Кинг ухаживал за своей суженой в течение 10 лет. Сэр Уильям, которому в то время исполнилось 29 лет, был спокойным, уравновешенным и приветливым человеком. Он с одобрением относился к научным занятиям своей жены и даже поощрял ее в них.

Очень выразительна автохарактеристика, данная Адой в одном из писем Бэббиджу: "Мой мозг — нечто большее, чем просто смертная субстанция; я надеюсь, время покажет это (если только мое дыхание и прочее не будут слишком быстро прогрессировать к смерти). Клянусь дьяволом, что не пройдет и десяти лет, как я высосу некоторое количество жизненной крови из загадок вселенной, причем так, как этого не смогли бы сделать обычные смертные умы и уста. Никто не знает, какие ужасающие энергия и сила лежат еще неиспользованными в моем маленьком гибком существе. Я сказала "ужасающие", т. к. Вы можете вообразить, что это означает в некоторых обстоятельствах. Граф Л. иногда говорит: "Каким генералом могла бы ты быть". Представьте меня со временем в общественных и политических заботах (я всегда мечтала обладать мировой властью, силой и славой — эта мечта никогда не сбудется…). Для вселенной хорошо, что мои устремления и честолюбие навсегда связаны с духовным миром и что я не собираюсь иметь дела с саблями, ядами и интригами ".

Вряд ли граф Уильям ощущал себя истинным главой семьи. Несмотря на громкий титул, правила в доме теща, леди Байрон, в очередной раз доказав свой несгибаемый характер. Поначалу граф еще пытался что-то изменить, на чем-то настоять, но потом по-британски пожал плечами, решил, что здоровье дороже, и всецело посвятил себя управлению ленным владением. Графиня Ада занималась с детьми, увлекалась музыкой и продолжала свой диалог с Бэббиджем. Супруги Лавлейс вели светский образ жизни, регулярно устраивая приёмы и вечера в своём лондонском доме и загородном имении Окхат-Парк. Замужество Ады не отдалило её от Бэббиджа; их отношения стали ещё более сердечными.

У супругов Лавлейс 12 мая 1836 года родился сын, названный Байроном, 22 сентября 1837 – дочь Анабелла (Леди Энн Блюн), а 2 июля 1839 года – сын Ральф Гордон. Естественно, это оторвало Аду на время от занятий математикой. В это же время лорду и леди Кингам было пожаловано графство, а с ним и графские титулы. Так наша героиня и получила свое полное имя — Ада Августа Байрон-Кинг, графиня Лавлейс. Вскоре после рождения третьего ребёнка она обращается к Бэббиджу с просьбой подыскать ей преподавателя математики. При этом она пишет, что имеет силы дойти так далеко в достижении своих целей, как она этого пожелает. Бэббидж в письме от 29 ноября 1839 года отвечает Лавлейс: “Я думаю, что Ваши математические способности настолько очевидны, что не нуждаются в проверке. Я навёл справки, но найти в настоящее время человека, которого я мог бы рекомендовать Вам как преподавателя, мне не удалось. Я продолжу поиски ".

Ада была маленького роста, и Бэббидж, упоминая о ней, часто называл её феей. Однажды редактор журнала "Examinator" описал её следующим образом: "Она была удивительна, и её гений (а она обладала гениальностью) был не поэтический, а математический и метафизический, её ум находился в постоянном движении, который соединился с большой требовательностью. Наряду с такими мужскими качествами, как твёрдость и решительность, леди Лавлейс присущи были деликатность и утонченность наиболее изысканного характера. Её манеры, вкусы, образование… были женскими в хорошем смысле этого слова, и поверхностный наблюдатель никогда не смог бы предположить силу и знание, которые лежали скрытыми под женской привлекательностью. Насколько она питала неприязнь к легкомыслию и банальностям, настолько она любила наслаждаться настоящим интеллектуальным обществом. "

С начала 1841 года Лавлейс серьёзно занялась изучением машин Бэббиджа. В одном из писем к Бэббиджу Ада пишет: "Вы должны сообщить мне основные сведения, касающиеся Вашей машины. У меня есть основательная причина желать этого ". В письме от 12 января 1841 года она излагает свои планы: "…Некоторое время в будущем (может быть в течение 3-х или 4-х, а возможно, даже многих лет) моя голова может служить Вам для Ваших целей и планов… Именно по этому вопросу я хочу серьёзно поговорить с Вами ". Это предложение было с признательностью принято Бэббиджем. С того времени их сотрудничество не прерывалось и дало блестящие результаты. Однако вскоре над Бэббиджем стали сгущаться тучи. На родине его непонятный агрегат вышел из моды, и изобретатель вынужден был отправиться с лекциями на континент.

В октябре 1842 г. выдающийся итальянский математик и инженер Луиджи Федериго Менабреа, преподаватель баллистики Туринской артиллерийской академии (впоследствии генерал в армии Гарибальди, а затем премьер-министр Италии) опубликовал в Общественной Библиотеке Женевы "Очерк Аналитической машины, изобретенной Чарльзом Бэббиджем", на основе семинара Чарльза Бэббиджа о своей аналитической машине. Книга была написана на французском языке, и Бэббидж обратился к Аде Августе с просьбой перевести ее на язык туманного Альбиона. Графиня Лавлейс, резонно рассудив, что ее матери вполне достаточно, чтобы возиться с зятем, внуками и с многочисленным штатом домашней прислуги, с радостью вернулась в мир математики, решив полностью посвятить себя любимой науке, работе над машиной Бэббиджа и ее широкой популяризации. Таким образом замужество не только не помешали Аде с упоением отдаться тому, что она считала своим призванием, но даже облегчило её труды: у неё появился бесперебойный источник финансирования в виде фамильной казны графов Лавлейсов.

В течение девяти месяцев графиня работала над текстом книги, попутно дополнив ее, по совету Бэббиджа, собственными комментариями и замечаниями. Перевод статьи Менабреа занимал 20 страниц, примечания же Ады Лавлейс — в два с половиной раза больше, 50 страниц. Одно это сопоставление показывает, что Ада Лавлейс отнюдь не ограничилась ролью простого комментатора. При этом статья Менабреа касался в большей степени технической стороны дела, тогда как примечания Лавлейс — математической. После получения первых корректур 4 июля 1843 года она пишет Бэббиджу: "Я хочу ввести пример в одно из примечаний: вычисление чисел Бернулли в качестве примера вычисления машиной неопределенной функции без предварительного решения с помощью головы и рук человека. Пришлите мне необходимые данные и формулы. Я – дьявол или ангел? Я работаю подобно дьяволу для Вас, мой дорогой Бэббидж: я просеиваю Вам числа Бернулли ". По ее просьбе Бэббидж прислал все необходимые сведения и, желая избавить Аду от трудностей, сам составил алгоритм для нахождения этих чисел. Но допустил очень грубую ошибку в составлении алгоритма, и Ада сразу же это обнаружила. Она самостоятельно написала программу для вычисления чисел Бернулли. Эта программа, признанная первой программой, специально реализованной для воспроизведения на компьютере, представляет исключительный интерес, поскольку величина, сложность и математическая постановка данной задачи не идут ни в какое сравнение с элементарными примерами. Этот пример позволил Лавлейс в полной мере показать методику программирования на Аналитической машине и те преимущества, которые дает последняя при подходящем методе вычислений. 6 июля 1843 года работа была передана в типографию. И произошло чудо — эти комментарии и замечания сделали ее известной в мире высокой науки, а заодно и ввели в историю.

Предвосхищая "этапы" компьютерного программирования, Ада Лавлейс, так же как и современные математики, начинает с постановки задачи, затем выбирает метод вычисления, удобный для программирования, и лишь тогда переходит к составлению программы. Эта программа вызвала восторг Бэббиджа, он не жалел хвалебных слов для её автора, и они были вполне заслуженными. Поддержка и теплые слова укрепляли уверенность Ады и давали ей силы для работы. Успехи давались ей с большим напряжением и не без ущерба для здоровья, на что она неоднократно жалуется в письмах Бэббиджу. Лавлейс хотелось, чтобы эта и последующие работы, о которых она мечтала, могли как-то связываться с ее именем. Однако в то время считалось неприличным для женщины издавать свои сочинения под полным именем, и, Ада решает поставить на титуле только свои инициалы - AAL (Augusta Ada Lovelace). Поэтому её труды, как и работы многих других женщин-учёных, долго пребывали в забвении.

Комментарии Лавлейс заложили основы современного программирования, базирующегося на тех идеях и принципах, которые были ею высказаны. В них были приведены три первые в мире вычислительные программы, составленные ею для машины Бэббиджа. Самая простая из них и наиболее подробно описанная — программа решения системы двух линейных алгебраических уравнений с двумя неизвестными. При разборе этой программы было впервые введено понятие рабочих ячеек (рабочих переменных) и использована идея последовательного изменения их содержания. От этой идеи остается один шаг до оператора присвоения — одной из основополагающих операций всех языков программирования, включая машинные. Вторая программа была составлена для вычисления значений тригонометрической функции с многократным повторением заданной последовательности вычислительных операций; для этой процедуры Лавлейс ввела понятие цикла — одной из фундаментальных конструкций структурного программирования: "Под циклом операций следует понимать любую группу операций, которая повторяется более одного раза ". Организация циклов в программе значительно сокращает ее объем. Без такого сокращения практическое использование Аналитической машины было бы нереальным, т. к. она работала с перфокартами, и требовалось бы огромное их количество для каждой решаемой задачи. В третьей программе, предназначенной для вычисления чисел Бернулли, были уже использованы рекуррентные вложенные циклы. В своих комментариях Лавлейс высказала также великолепную догадку о том, что вычислительные операции могут выполняться не только с числами, но и с другими объектами, без чего вычислительные машины так бы и остались всего лишь мощными быстродействующими калькуляторами.

Чарльз Бэббидж нашел в лице Ады исключительную пропагандистку своего изобретения. Говорила ли она об аналитической машине, что "возможности ее механизмов столь обширны, что она станет правой рукой любого специалиста по абстрактной алгебре", или о способности машины "ткать алгебраические идеи так же, как станок Жаккара ткет цветочки и листики", — Ада умела находить ясные и точные слова. Уже в то время Ада Лавлейс отдавала себе полный отчет в колоссальной "широте спектра" возможностей универсальной вычислительной машины. Вместе с тем она очень четко представляла себе границы этих возможностей: "Желательно предостеречь против преувеличения возможностей Аналитической машины. Аналитическая машина не претендует на то, чтобы создавать что-то действительно новое. Машина может выполнить все то, что мы умеем ей предписать. Она может следовать анализу; но она не может предугадать какие-либо аналитические зависимости или истины. Функции машины заключаются в том, чтобы помочь нам получить то, с чем мы уже знакомы ". Она разглядела в машине то, о чем боялся думать сам изобретатель: "Суть и предназначение машины изменятся от того, какую информацию мы в нее вложим. Машина сможет писать музыку, рисовать картины и покажет науке такие пути, которые мы никогда и нигде не видели ".

Кстати, музыка не случайно была второй страстью Ады, после математики. Она считала, что язык музыки, как и язык математики, выводит ее на контакт с Высшими Силами — "ещё один язык для неземных бесед".

Объясняя, что машина Бэббиджа работает не только с числами, но и с абстрактными связями между понятиями, Ада ссылается на "фундаментальные отношения между звуками в науке о гармонии и музыкальной композиции", которые сделают возможным "научное сочинение сколь угодно сложных и продолжительных музыкальных произведений". Ада Августа предвидела предназначение компьютера еще до того, как его создали. То, что сегодня вошло в нашу жизнь — многофункциональный инструмент для решения огромного количества прикладных задач, Ада разглядела в далеких 40-х гг. XIX в.! Но графиня сделала и следующий шаг, определив перспективные возможности машины: "Разработка и пакетная обработка любых функций… Машина — механизм выражения любой неопределенной функции любой степени общности и сложности. ".

Невзирая на неслыханный апломб девушки ("Я думаю, что обладаю уникальным сочетанием качеств, обрекающих меня, как никого другого, на обнаружение в природе скрытой реальности...", "Для Вселенной хорошо, что мои устремления и честолюбие навсегда связаны с духовным миром, и что я не собираюсь иметь дела с саблями, ядом и интригами вместо X, Y и Z"), которая впрочем обманувшись в своих надеждах в отношении цвета британской науки, впоследствии увлеклась месмеризмом, Бэббидж признавался в искренних дружеских чувствах к своей "повелительнице чисел", о чем свидетельствует небольшая записка, объявляющая о его приезде, датированная 9 сентября 1843 года:
"Моя дорогая леди Лавлейс!
Отчаявшись дождаться появления у меня свободного времени, я решил бросить все и отправиться в Эшли, захватив с собой достаточно бумаг, чтобы забыть об этом мире, всех его заботах и, если удастся, его бесчисленных шарлатанах — словом, обо всем, кроме Повелительницы чисел.
Живете ли Вы сейчас в Эшли? Не отвлечет ли Вас мой приезд от Ваших дел? Я приеду в среду, или в четверг, или в любой другой день, если Вам так будет удобнее. Сворачивать я должен буду в Тоунтоне или в Бриджуотере? При Вас ли Арбогаст [автор книги "Об исчислении производных"]? Я хотел привезти несколько книг, посвященных этой чудовищной проблеме — проблеме трех тел, которая почти так же темна, как и знаменитая De Tribus Impostoribus1. Так что если Арбогаст у Вас, я привезу что-нибудь другое.
С Богом, моя дорогая и достопочтенная толковательница.
Ваш, как никогда,
Ч. Бэббидж ".

С 1844 года, Ада Лавлейс всё больше увлекается игрой на скачках, тем более, что сама прекрасно ездила и любила лошадей. На скачках играли и Бэббидж и Вильям Лавлейс, причём Бэббидж интересовавшийся прикладными вопросами теории вероятностей, рассматривал с этих позиций и игру на скачках и искал оптимальную систему игры. Кроме того, таким способом они хотели раздобыть недостающую сумму на строительство аналитической машины Бэббиджа. Увы, богатеть на азартных играх удается только их устроителям. "Система" не оправдала надежд, проиграв довольно внушительную сумму, Бэббидж и граф Лавлейс отказались от участия в совершенствовании "системы". Но леди Ада, азартная и упрямая, стала игроманкой, увязшей в долгах и закладывавшей даже фамильные драгоценности. Лондонский свет был напуган натиском, с которым эта женщина выпрашивала под своего протеже деньги. Загоревшись, она обращалась за помощью ко всем, кого знала, включая своих великих современников: Майкла Фарадея, Дэвида Брюстера, Чарльза Уитстона, Чарльза Диккенса (всерьез полагавшему, что после ее посещений в доме остается шлейф нечистой силы)… увы, в основном получая отказ. Более того, леди Ада сблизилась с неким Джоном Кроссом, который впоследствии шантажировал ее. Она израсходовала почти все принадлежащие ей средства, а к 1848 году пустила под откос состояние мужа. Потом её матери пришлось погасить эти долги, а заодно и выкупить компрометирующие письма у пресловутого Джона Кросса…

Возможно, эти преследования, угрозы, неудачи в работе над созданием беспроигрышной системы подорвали здоровье этой удивительной женщины. В начале 50-ых годов у Ады Лавлейс появились первые признаки болезни. В ноябре 1850 года она пишет Бэббиджу: "Здоровье моё … настолько плохо, что я хочу принять Ваше предложение и показаться по приезде в Лондон Вашим медицинским друзьям ". Несмотря на принимаемые меры, болезнь прогрессировала и сопровождалась тяжёлыми мучениями. По иронии судьбы именно Чарльз Диккенс, певец борьбы с засилием машин, уступил последней воле леди Лавлейс и пришел прочитать у ее изголовья несколько страниц "Дэвида Копперфильда". 27 ноября 1852 года Ада Лавлейс скончалась от кровопускания при попытке лечения рака матки, не достигнув 37 лет. Вместе с выдающимся интеллектом отец передал ей и эту страшную наследственность — раннюю смерть — поэт умер в таком же возрасте и тоже от кровопускания… Согласно завещанию, она была похоронена в фамильном склепе Байронов в Ноттингемпшире рядом с могилой отца, которого ни разу в жизни не видела,— отца, от которого наша героиня, несмотря на все материнские уловки, унаследовала понимание: жить — значит гореть ! По свидетельству современников, с этого времени могилы двух гениев – отца и дочери – стали местом паломничества, причем, чаще приходили поклониться не великому поэту, а удивительной женщине, сумевшей заглянуть в будущее.

Время не стерло память об этой удивительной женщине. Имя Ады Лавлейс воскресло из небытия в середине 1930-х годов в связи с работами английского математика Алана Тьюринга, введшего понятие логической алгоритмической структуры, получившей название "машины Тьюринга", а также последующим созданием первых электронных вычислительных машин.

В честь Ады Лавлейс названы в Америке два небольших города — в штатах Алабама и Оклахома. В Оклахоме существует и колледж ее имени.

В память об Аде Лавлейс назван язык Ada. К концу 1970-х годов исследования, проведенные в министерстве обороны США, выявили отсутствие языка программирования высокого уровня, который бы поддерживал все основные этапы создания программного обеспечения. Применение же различных языков программирования в разных приложениях приводило к несовместимости разрабатываемых программ, дублированию разработок и другим нежелательным явлениям, включая рост стоимости программного обеспечения, многократно превышающей стоимость самой вычислительной техники. Выход из кризиса виделся в разработке единых языка программирования, среды его поддержки и методологии применения. Все три составляющие этого проекта разрабатывались очень тщательно с привлечением наиболее квалифицированных специалистов разных стран. В 1975 году Министерство обороны США приняло решение о начале разработки универсального языка программирования для американских вооруженных сил, а в дальнейшем и для всего НАТО. В мае 1979 года победителем в конкурсе разработки языков был признан язык "Ада", названный в честь Ады Августы Лавлейс и предложенный группой под руководством француза Жана Ишбиа. Министр прочитал подготовленный секретарями исторический экскурс и без колебаний одобрил и сам проект, и предполагаемое название для будущего языка — "Ada". 10 декабря 1980 года был утверждён стандарт языка. В СССР в 80-х годах была организована рабочая группа по языку Ада при Госкомитете по науке и технике. Группа занималась изучением всех открытых (а также, по слухам, добытых разведкой закрытых) данных по языку Ада и исследовала возможность и целесообразность развития и использования Ады в СССР. Деятельность этой группы привела к концу 80-х годов к разработке компиляторов Ады для практически всех применяемых в СССР компьютеров. Было выпущено несколько книг по языку Ада на русском языке. В МГУ проводилась работа по созданию собственных пакетов тестирования ада-трансляторов на соответствие стандартам. В ЛГУ для создания ада-системы была использована ранее разрабатываемая для реализации Алгола-68 система "Паллада", которую перевели на Аду. Система содержит интегрированную среду разработки, компилятор, текстовый редактор, отладчик, библиотеки, систему контроля версий и командный интерпретатор. После распада СССР работа по распространению Ады практически прервалась. Правда, были приняты три программы развития разработки ПО на Аде (в министерстве обороны, министерстве гражданской авиации и министерстве образования и науки), но разработка их ведётся медленно и нескоординированно. В результате в России язык Ада малоизвестен, большинство современных российских программистов считают его "мёртвым языком" и ничего о нём не знают. Ада используется в России и СНГ отдельными энтузиастами. Кроме того, Ада имеет, пусть и весьма ограниченное, применение в сфере высшего образования: в МГУ и Харьковском университете читаются спецкурсы по Аде.
Пример программы "Hello, world!" на АДА:
with Ada.Text_IO ; procedure Hello is use Ada.Text_IO ; begin Put_Line("Hello, world!" ); end Hello ;
Тем не менее, язык применяется для промышленной разработки ПО. Известно несколько разработанных на Аде проектов, работающих в России, среди них комплекс стандартного пилотажно-навигационного и связного оборудования для российского самолета-амфибии Бериев Бе-200. Разработка проведена Научно-исследовательским институтом авиационного оборудования г. Жуковский, совместно с американской фирмой Allied Signal, Флорида, США. Использован комплекс разработки ада-систем фирмы DDC-I на платформе Intel 80486.

Российские программисты-остряки не приминули обыграть двусмысленность такого названия (в русском звучании, разумеется) и в противовес языку "Ада" создали свой алгоритмический язык "Рая". Широко известен и выпад советского журналиста-международника Мэлора Стуруа, ярого антиамериканиста: "Язык Пентагона – враг мира. Язык "Ада" – голос термоядерного ада… В языке "Ада" слышится проклятие роду людскому ". Ну это "Маркс – Энгельс – Ленин – Октябрьская революция" (именно так расшифровывается имя Мэлор), что называется, перегнул. Без компьютера и его программной системы не обходится сегодня не только Пентагон, но и ни один человек в цивилизованном мире. И то, над чем так самозабвенно работали Чарльз Бэббидж и Ада Лавлейс, – безусловный дар всему человечеству. И именно поэтому современные компьютерщики отмечают 19 июля, когда Адой была написана первая программа, и 10 декабря, когда родилась Ада Августа Байрон, как неофициальные дни программиста.

В 1997 году вышел в прокат фантастический фильм Линн Хершман-Лисон "Задумывая Аду" ("Conceiving Ada"), главная героиня которого, Эмми, стремится с помощью манипуляций со временем оказаться в прошлом, чтоб познакомиться с Августой Адой Кинг, которую играет Тильда Суинтон. Стремясь достичь своей цели, Эмми даже экспериментирует с собственным ДНК, несмотря на опасность возможных побочных эффектов… Линн Хершман Лисон: "В своё время "праматерь всех программистов" Ада Байрон-Кинг, графиня Лавлейс, создала первый компьютерный язык и предсказала его использование в музыке, поэзии и искусстве. Ада родилась в викторианскую эпоху и вынуждена была вести двойную жизнь. Поэтому и фильм строится по принципу двойной спирали, образующей загадочные взаимосвязи истории Ады и рассказа о том, как нити ДНК заставляют генетическую память пройти через четыре поколения. Каждый эпизод выстроен и снят с использованием изображения молекулы ДНК в качестве модели. Я считала чрезвычайно важным применять в работе технологию, открытую Адой, поскольку она обеспечивает ещё одно измерение рассказа о ней. Виртуальная реальность и цифровой звук словно позволили ей обрести свободу передвижения во времени и тем самым придали её облику зримость и осязаемость ". К сожалению этот замечательный фильм на русский не переведен.

С образом Ады Августы связано огромное количество легенд. Часть из них, безусловно, правдива; часть, как водится, сомнительна.

Что с того, что графиня пришла в математику через эзотерику? Что с того, что автографы леди Ады перенасыщены оккультизмом и мистикой? Разве это повод обвешивать монитор соломенными куклами Вуду и устраивать спиритические сеансы на Рабочем столе Windows?

Что с того, что машина, которую так любила Ада, так и не была построена при ее непродолжительной жизни? В 30–40-х гг. ХХ столетия аналогичные Analytical Engine устройства были, наконец, воплощены в металле, ненадолго предварив появление электронно-вычислительных машин.

Что с того, что закат недолгой жизни Ады Августы омрачен нелепыми попытками создания системы для вычисления беспроигрышных ставок в азартных играх? Разве это не было смело? Поиск квадратуры круга — удел беспокойных и дерзких, которым, как известно, поем мы славу.

У нас есть главное! Примечания графини Лавлейс к книге Луиса Менебреа занимают всего 52 страницы. По большому счету, это все, что оставила Ада Лавлейс для истории. Иные ученые мужи трудятся десятилетиями и оставляют после себя сотни работ, которые забываются раньше, чем осядет могильный холмик над местом последнего упокоения их создателей. Аде Лавлейс, великой дочери великого Байрона, на то, чтобы войти в историю, хватило всего 52 страниц. Зачастую 52 страницы могут перевернуть окружающий мир до неузнаваемости. Задумайтесь над этими словами, когда будете работать с вашим компьютером, общаться по Сети или просто перекладывать "косынку".

Не может быть здесь многих мнений:
умна как дочь, отец велик!
Не оттого ль тогда возник
её совсем не женский гений,
что непонятное постиг?

Зачем графине "подпрограмма"
и "индексный регистр" зачем?
Её удел – парфюмный крем
и на платочке монограмма,
и не было б больших проблем.

Но славно как, когда такие
графини в нашем мире есть!
Мы им поём сегодня честь,
и восхваленьями людскими
к наукам можем сопричесть…

© Copyright: Философский Саксаул , 2010 Свидетельство о публикации №110121001437

По материалам:
Википедия
habrahabr.ru
chernykh.net
schools.keldysh.ru
Элеонора Мандалян "Цифровая вычислительная машина Чарльза Бэббиджа"

Ada Augusta Lovelase - 10.12.1815 года - 29.12.1852 года, Великобритания

Графиня Ада Лавлейс, дочь поэта Байрона, изучала астрономию, латынь, музыку и математику. Совместно с английским математиком Чарльзом Бэббиджем она работала над созданием арифметических программ для его счетных машин. Ее работы в этой области были опубликованы в 1843 году. Однако в то время считалось неприличным для женщины издавать свои сочинения под полным именем и, Лавлейс поставила на титуле только свои инициалы. Поэтому ее математические труды, как и работы многих других женщин-ученых, долго пребывали в забвении.

Ада Лавлейс взялась перевести очерк Менабреа, посвящённый творению сэра Чарльза, «Очерк аналитической машины, изобретенной Ч. Бэббиджем» на язык Байрона. 10 июля 1843 года в письме Ады к наставнику промелькнула вроде бы безобидная фраза: «Я хочу вставить в одно из моих примечаний кое-что о числах Бернулли в качестве примера того, как неявная функция может быть вычислена машиной без предварительного решения с помощью головы и рук человека». Именно эти несколько страничек и содержали, по мнению многих специалистов, образчик «первой в истории компьютерной программы». В тексте примечаний к статье Менабреа была скрыта стройная теория программирования! Это почти так же невероятно, как изображение космического корабля среди наскальных рисунков. Леди Ада ввела понятия «цикл», «рабочая ячейка», «распределяющая карта», определила связь рекуррентных формул с циклическими процессами вычислений, описала основные принципы алгоритмизации, походя разработав от А до Я вычислительную программу, достойную курсового проекта сегодняшнего студента кибернетического ВУЗа. Кроме того, она предсказала возможные направления практического использования вычислительной техники: сочинение музыкальных произведений, конструирование сложных графических объектов и даже компьютерные игры!

После публикации «Примечаний» Чарльз Бэббидж стал именовать Аду Лавлейс «моим дорогим Интерпретатором». Ему было невдомёк, что через полтора века слава трудолюбивой «интерпретаторши» заставит померкнуть не только славу создателя Вычислительной Машины, но и славу автора «Чайльд Гарольда».

Министерство Обороны США в середине 70-х годов нашего столетия утвердило название «Ада», как имя единого языка программирования для американских вооруженных сил, а в дальнейшем и для всего НАТО.

Леди Лавлейс была единственной «дочерью дома и сердца» Джорджа Гордона Байрона. Семейная жизнь великого поэта сложилась неудачно. Он женился на Аннабелле Милбэнк 2 января 1815 г. 10 декабря у них родилась дочь, которую назвали Августа Ада, а с января 1816 г. супруги разъехались навсегда. Когда лорд Байрон видел последний раз дочь, ей был всего месяц от роду.

Математические способности Ады проявились довольно рано. Леди Байрон и ее интеллектуальные друзья — профессор и миссис де Морган, Бэббидж, Мэри Соммервил — всячески поддерживали увлечение Августы Ады математикой. Профессор де Морган был высокого мнения о способностях своей ученицы и даже сравнивал ее с Марией Аньези, выдающимся итальянским математиком. Впрочем, Ада также превосходно играла на нескольких музыкальных инструментах и владела несколькими языками.

Семейная жизнь Августы Ады сложилась счастливей, чем у ее родителей. В июле 1835 года она вышла замуж за Уильяма, 18-го лорда Кинга, ставшего впоследствии первым графом Лавлейсом. Сэр Уильям, которому в то время исполнилось 29 лет, был спокойным, уравновешенным и приветливым человеком. Он с одобрением относился к научным занятиям своей жены и помогал ей как мог.

Супруги вели светский образ жизни, регулярно устраивая вечера и приемы, на которых бывал «весь Лондон».

Один из постоянных посетителей этих вечеров, редактор популярного журнала «Экзаминер» Олбани Фонбланк оставил такой портрет хозяйки дома:

«Она была ни на кого не похожа и обладала талантом не поэтическим, но математическим и метафизическим...

Наряду с совершенно мужской способностью к пониманию, проявлявшейся в умении решительно и быстро схватывать суть дела в целом, леди Лавлейс обладала всеми прелестями утонченного женского характера. Ее манера, ее вкусы, ее образование — особенно музыкальное, в котором она достигла совершенства,— были женственными в наиболее прекрасном смысле этого слова, и поверхностный наблюдатель никогда не угадал бы, сколько внутренней силы и знания скрыто под ее женской грацией. В той же степени, в какой она не терпела легкомыслия и банальности, она получала удовольствие от истинно интеллектуального общества и поэтому энергично искала знакомства со всеми, кто был известен в науке, искусстве и литературе».

В начале 50-х годов Ада тяжело заболела и 27 ноября 1852 года скончалась, не дожив нескольких дней до 37 лет (она умерла в том же возрасте, что и лорд Байрон). Согласно завещанию она была похоронена рядом с могилой отца в семейном склепе Байронов в Ньюстеде.

Стефан Цвейг писал когда-то о «звездных часах человечества». Песня, написанная за одну ночь скромным армейским капитаном Руже де Лиллем, сделала его имя бессмертным. Несколько десятков страничек, исписанных накануне дуэли Эваристом Галуа, открыли миру великого математика. «Комментарии переводчика» Августы Ады Лавлейс навсегда оставили ее имя в истории кибернетики и вычислительной техники.

Байрон был романтическим поэтом. Последний раз, когда он видел свою дочь, ей еще не исполнилось и месяца. В этом возрасте обычно еще трудно сказать, на кого будет похож ребенок. Но Байрон, как всякий великий поэт, оказался пророком: Августа Ада была похожа на отца лицом, но пристрастия унаследовала материнские.
Анна Изабелла Байрон в лучшие дни своей семейной жизни получила от мужа прозвище "Королева Параллелограммов". Брак их длился недолго: осунувшаяся и измученная сумасбродствами мужа Анна вернулась в дом своих родителей. Дочери Байрона Августе Аде было тогда около месяца.
Отправляясь в Италию, с тем чтобы уже никогда не вернуться в Лондон, Байрон, романтик, бунтарь и сторонник луддитов, даже не предполагал, что оставляет в колыбели будущую легенду кибернетики.
Мать новорожденной малышки отдала ребенка родителям и отправилась в оздоровительный круиз. Вернулась миссис Байрон уже тогда, когда ребенка можно было начинать воспитывать.
Для начала Августа Ада была сокращена до "Ады", чтобы из дома навсегда исчезло упоминание о тезке девочки - двоюродной сестре Байрона, с которой его связывали более чем родственные отношения, увековеченные в "Стансах к Августе". Никто из родственников и гостей не должен был упоминать об опальном поэте, а книги его были исключены из семейной библиотеки.
"Королева Параллелограммов" увлекалась математикой - настолько, насколько это пристало светской и формально замужней даме. Свои аналитические способности Анна хотела отыскать и развить в собственной дочери в противовес романтическим задаткам, которые вполне могли достаться девочке от отца.
Миссис Байрон пригласила для Ады своего бывшего учителя - шотландского математика Огастеса де Моргана. Он был женат на знаменитой Мэри Соммервиль, которая перевела в свое время с французского "Трактат о небесной механике" астронома Пьера Лапласа. Именно Мэри стала для своей воспитанницы тем, что сейчас принято называть "ролевой моделью".
Девочка не обманула ожиданий матери. Тринадцати лет от роду она рисовала в своем девичьем альбоме чертежи летательных аппаратов. Впрочем, есть свидетельства, что Ада тайком писала стихи, стыдясь этого как какой-нибудь наследственной чумы. Свои поэтические наклонности она реализовала гораздо позднее. В тридцать лет Ада написала матери: "Если ты не можешь дать мне поэзию, не дашь ли ты мне тогда поэтическую наукуN"
Наконец все детские неприятности и продолжительные болезни остались позади, Аде исполнилось семнадцать лет. Она смогла выезжать в свет и была представлена королю и королеве. Предполагалось, что на одном из балов она встретит человека, которому сможет посвятить свою жизнь. Так оно и получи
Имя Чарльза Бэббиджа юная мисс Байрон впервые услышала за обеденным столом от Мэри Соммервиль. Спустя несколько недель они впервые увиделись.
Рассказывая о двух легендарных математиках, совершенно невозможно упустить из виду цифры. Чарльз Бэббидж в момент их знакомства занимал кафедру профессора математики Кэмбриджского университета - как сэр Исаак Ньютон за полтора века до него.
За несколько лет до вступления в должность Бэббидж закончил описание логарифмической машины, которая смогла бы производить вычисления с точностью до N20 знака. Чертеж с многочисленными валиками и шестеренками, которые приводились в движение рычагом, лег на стол премьер-министра. В 1823 году была выплачена первая субсидия на постройку того, что теперь считается первым на земле компьютером и известно под названием "Аналитическая машина Бэббиджа". Строительство продолжалось десять лет, конструкция машины все более усложнялась, и в 1833 году финансирование было прекращено
Аде Байрон было восемнадцать лет, когда она впервые увидела Бэббиджа. Родилась она в декабре 1815-го, следовательно, ее знакомство с профессором Кэмбриджского университета состоялось все в том же 1833 году. Так что знакомство бедного математика с легко впадающей в состояние эйфории аристократкой пошло на пользу и Бэббиджу, и науке.
В высшем свете в то время было модно обсуждать чудо-машину. Делегации великосветских дам в шуршащих платьях посещали лабораторию ученого. Огастес де Морган не без гордости за ученицу так описывает первую встречу Ады с пракомпьютером: "Пока часть гостей в изумлении глядела на это удивительное устройство глазами дикарей, первый раз увидавших зеркало, мисс Байрон, совсем еще юная, смогла понять работу машины и оценила большое достоинство изобретения".

Страсть, которая связала Аду и Бэббиджа, была страсть к науке. Он был старше ее на двадцать четыре года, и их отношения никогда не выходили за рамки делового сотрудничества. В 1834 году мисс Байрон вышла замуж за двадцатидевятилетнего Уильяма Кинга, который вскоре унаследовал титул лорда Лавлейса. Ни муж, ни трое детей-погодков не помешали Аде с упоением отдаться тому, что она считала своим призванием. Замужество даже облегчило ее труды: у нее появился бесперебойный источник финансирования в виде фамильной казны графов Лавлейсов.

Первое письмо Бэббиджу "по существу" было написано 18 января 1836 года, когда Ада была беременна первым сыном - Байроном Ноэлем. Переписка продолжалась до самой смерти графини.
Пока Ада на время отвлеклась на свою новую семью, над Бэббиджем сгущались тучи. Его непонятный агрегат вышел из моды на родине, и изобретатель был вынужден отправиться с проповедью на континент. В 1842 году итальянский ученый Манибера познакомился с аналитической машиной, пришел в восторг и сделал первое подробное описание изобретения. Статья была опубликована на французском, и именно Ада взялась перевести ее на английский. Позднее Бэббидж предложил ей снабдить текст подробными комментариями. Именно эти комментарии дают потомкам основания называть Аду Байрон первым программистом планеты. В числе прочего она сообщила Бэббиджу, что составила план операций для аналитической машины, с помощью которых можно решить уравнение Бернулли, которое выражает закон сохранения энергии движущейся жидкости. "План операций" - это ли не та самая первая в мире компьютерная программаN "Аналитическая машина, - писала графиня, - сможет ткать алгебраические формулы, как станок Жаккарда может ткать цветы и листья". Второй страстью Ады после математики была музыка. Объединив свои пристрастия, первая программистка предположила, что со временем аналитическая машина сможет сочинять музыкальные произведения. Что ж, теперь мы в состоянии оценить ее правоту и точность прогнозов.

Современники подозревали Аду Лавлес в сговоре с Люцифером, а Чарльз Диккенс всерьез полагал, что после ее посещений в доме остается шлейф из нечистой силы. Потусторонние подозрения возникли не потому, что Сатана открыл ей что-нибудь вроде секрета пороха, и не потому, что она была дьявольски умна. Скорее всего, лондонский свет был напуган натиском, с которым эта женщина выпрашивала под своего протеже деньги. Ада сама была не прочь продемонстрировать свою демоническую сущность - все-таки она была дочерью своего отца. В послании своему гуру от 4 июля 1843 года она не без кокетства написала: "Мой дорогой Бэббидж! Я работаю для вас как дьявол (которым, возможно, я и являюсь)". Широко известно и другое ее высказывание о себе: "Клянусь дьяволом, что не пройдет и 10 лет, как я высосу некоторое количество жизненной крови из загадок Вселенной, причем так, как этого не смогли бы сделать обычные смертные умы и губы. Никто не знает, какие ужасающие энергия и сила лежат еще не использованными в моем маленьком гибком существе..."

Итак, она была сначала спонсором, а потом энергичным пиар-менеджером и продюсером Чарльза Бэббиджа. Но была ли она ученым, математикомN Не преувеличены ли ее аналитические способностиN Может быть, мифический персонаж "Ада Байрон" появился только для того, чтобы немного оживить научно-популярные книги, вроде "Математики тоже люди (включая биографии семи женщин и представителей разных этнических групп)".
Во всех энциклопедиях, начиная от "Британники" и заканчивая Большой Советской, Августа Ада Кинг Лавлейс фигурирует как английский математик. В качестве основного ее научного труда указывается перевод статьи Менабриа "Элементы аналитической машины Бэббиджа" и аннотация к ней. Просто Ада, в отличие от разночинца Бэббиджа, сносно знала французский язык. Перевела письмо и прославилась на весь мир. И вовсе она не решила уравнение Бернулли, незаменимое в гидравлике, а всего-навсего высказала предположение, что его можно решить с помощью аналитической машины
Еще одно предложение, которое сделала Ада Бэббиджу, чуть не погубило его научную карьеру. Леди Лавлейс была уверена, что машина уже может решать вполне практические задачи, а именно - прогнозировать беспроигрышные ставки на бегах. Однако то ли с машиной что-то было не в порядке, то ли с природой, но лошади упорно отказывались бегать по придуманной для них системе. Проиграв свои деньги и деньги мужа, Ада в отчаянии ищет какие-нибудь экстренные финансовые потоки, но находит только группу профессиональных шантажистов. От полного разорения семью Лавлесов, как это ни печально, спасла только скоропостижная смерть Ады от рака. Бэббидж пережил ее на двадцать лет, но его механическая вычислительная машина так и не была достроена.
В 1991 году английские ученые по чертежам Бэббиджа построили механическую вычислительную машину. Одна операция деления или умножения занимает у нее 2-3 минуты. Быстродействие современных ЭВМ составляет 10 в 8-й степени операций в секунду.
В 1975 году в недрах Министерства обороны США было принято решение о начале разработки универсального языка программирования. Министр прочитал подготовленный секретарями исторический экскурс и без колебаний одобрил и сам проект, и предполагаемое название для будущего языка - "Ада"
Ада умерла за 123 года до того. Судьба отца, от влияния которого так хотела уберечь Аду мать, странным образом отразилась на судьбе его единственной законной дочери. Они были похожи: черноволосые идеалисты с горящими глазами, готовые умереть за свободу чужой далекой страны или пожертвовать всем ради изобретения, которого никто не принимает. Ада Лавлейс и Джорд Гордон Байрон ни разу не виделись при жизни, но оба умерли в возрасте 36 лет и похоронены в земле Ноттингемпшира, в фамильном склепе Байронов. (с)